Смысл можно передать одной фразой — воевать за свою независимость жители Донецкой и Луганской областей не хотят. Даже местные военные не хотят.
Первая, очевидная мысль — если не хотят воевать, значит, не хотят независимости.
Из этого вроде бы следует, что все движение за независимость — фейк.
Не было бы ополченцев из России — не было бы никакой независимости.
Но так ли это?
Не знаю.
Потому что нежелание воевать отнюдь не означает, что люди не хотят независимости.
Просто они еще не загнаны в угол, и инстинкт защиты еще не включился.
Кстати, это не означает, что он включится.
Потому что я, например, пока не увидел, что украинская власть несет какой-то фашистский или нацистский ужас.
Об этом говорят только официозные пропагандисты, особенно блогеры, и только.
Имеет место гражданское противостояние, политическое и до известной степени, мировоззренческое. Но от гражданского противостояния до гражданской войны довольно далеко. И это является решающим фактором.
Если кто помнит историю, большевики начинали в свое время с добровольной армии.
Очень быстро они выяснили, что даже в условиях германского наступления воевать никто не хочет.
Ни за Родину, ни за свободу, ни за социализм и землю — ни за что.
Только тогда, когда большевики отказались от добровольного принципа и начали принудительную мобилизацию населения, появилась настоящая армия.
Но одновременно и гражданский конфликт перерос в настоящую войну, гражданскую войну.
Сегодня, получается, мы наблюдаем ту же историю.
Но мы живем в мирное политическое время.
Нет, и практически не возникает в Европе таких проблем, которые не могли бы быть решены мирными политическими средствами.
Киевская власть не станет вдруг в Донецке и Луганске оккупационной.
И не предложит жителям эти областей рабство и концлагеря.
Эти люди, если вы помните, сосуществовали 23 года. Вполне себе мирно и спокойно.
Думаю, они вполне могли бы сосуществовать и дальше.
Проблема в том, что власть своим военным давлением вместо переговоров, втягивает народ именно в гражданскую войну.
Подождите, Стрелков еще может начать принудительную мобилизацию.
И тогда станет совсем плохо.
Преступно будет довести до этого.
Сам Стрелков, кстати, производит впечатление искренности.
Он по настоящему огорчен, даже обижен.
И он совсем не выглядит злобным наемником или коварным диверсантом.
Кажется, он верит в свою правоту.
И недоумевает, почему его дело оказалось вдруг чуждым подавляющему большинству местных жителей.
Вопросы остаются без ответа: то ли его обманули, то ли он сам обманулся, то ли просто без организации, на одном энтузиазме кучке людей, подобные вещи не делаются?
Оригинал —