Простите, что снова захожу на заминированную территорию, но мне кажется, ход мыслей того стоит.
…Я уже рассказывал эту историю. В армии, сорок лет назад, особисты таскали меня на допросы из-за погромной статьи в «Литературной газете», некстати прокомментированной мною в присутствии замполита (поэтому я ее и запомнил). Статья называлась «Кто усыновит Чебурашку?» и была посвящена идеологическому ущербу от творчества Эдуарда Успенского. Автор статьи полагал, что дети должны любить не Чебурашку, а герб СССР.
Я в ту пору не знал слово «эмпатия», но почему-то уже понимал, что невозможно проникнуться ею по отношению к гербу, какой бы прекрасной ни была родина. Что такого рода перенос – тяжелая ошибка, если не опасная демагогия.
А про «эмпатию» я узнал совсем недавно. И в последние пару месяцев читал это слово, чаще всего, в контексте укора: «недостаток эмпатии». Речь шла, разумеется, уже не о гербе Родины, а о коллизии вокруг лозунга BLM и положения афроамериканцев в Америке.
Диалог (если называть диалогом взаимную войну на полное моральное уничтожение) шел, по преимуществу, в политической плоскости: левые vs правых, демократы vs республиканцев… Получалось, что если ты испытываешь эмпатию к черным (всем), то ты демократ и приличный человек, а если не испытываешь – то трампист и расист. Люди, пойманные в эту подлую координатную сетку, быстро теряли человеческий облик (и человеческую лексику) и становились солдатами враждующих армий… Не все, конечно, но очень многие.
Между тем, эмпатия – сочувствие, сопереживание – это ведь вообще не про политику! Это — частный человеческий импульс. Свойство души, а не примета корпорации. Объектом со-переживания может быть только живое (человек, собака, кошка, Чебурашка). Некто, испытывающий переживание, которое вдруг становится твоим! Это не может распространяться на расы, нации, религии, торговые марки и политические партии. Нельзя испытывать эмпатию к компании «Кока-кола», мормонам или футбольному клубу «Тамбов». Эмпатия – не установка «Град», она не бьет по площадям! Человеческое обращено — к человеку.
Невозможно сочувствовать белым или черным — это или глупость, или (чаще) политическая демагогия. Предвидя ответную реплику (наслушался уже), уточняю: невозможно сочувствовать и «вообще» евреям. Имена, непрерывно звучащие в Яд-Вашеме, призывают нас представить этих людей и их судьбу. Дают возможность сопереживания — им.
И — да, это только возможность. И ни в Яд-Вашеме, ни в Гарлеме, ни в Катыни, ни у Соловецкого камня не стоит пихать другого в шею с криком «а ну проявляй эмпатию» и позорить его прилюдно, если его реакции не соответствуют рекомендациям по проявлению эмпатии, которые с какого-то хера выработал менеджмент вашей корпорации. Это уже не имеет никакого отношения к человеческому стыду, сочувствию, достоинству… И приводит к противоположным результатам, замечу.
Так вот, любить евреев оптом не надо. И преференций не надо. Мне, например, было бы дико унизительно, если бы по случаю Холокоста мне разрешили писать с ошибками. А если бы толпы рабиновичей начали терроризировать Пиринейский полуостров, требуя от болельщиков мадридского «Реала» извинений за моральные страдания марранов в 1492 году, — я бы, ей-богу, предпочел выписаться из своей нации до окончания этого посмешища.
Украинский философ Григорий Сковорода благодарил бога за то, что все, что правда – просто. Человек – мера всех вещей, и он начинает понимать разницу между добром и злом раньше, чем узнает эти слова. Человеческое сочувствие – бесценный природный капитал, и не надо дербанить его в предвыборных терках, пускать на корпоративные нужды, межевать по расовому признаку…
Правда – это просто. А эмпатия — это персонально. Я сочувствую черному герою «Регтайма», униженному расистами. Сочувствую белому полицейскому, вокруг которого прыгает распустившийся охлос, показывая ему факи, провоцируя и пуская сигаретный дым под стекло шлема. Эмпатия – это всегда про человека и только про человека. И пока мы не отлепим липкие политические пальцы от ясных нравственных ощущений, добра не будет.
p.s.
Предвидя очередную ответную реплику (тоже наслушался), специально поясняю напоследок: я не учу Америку, как жить, и не лезу в американские дела. Это, видите ли, не американские дела, а общечеловеческие. Так уж получилось. Соединенные Штаты сегодня — аванпост цивилизации, к которой мы принадлежим. Штаты принимают на себя первые удары всех социальных пандемий, они проверяют на себе вакцины, которыми нам еще предстоит воспользоваться (если, конечно, мы доживем до этой поставки в наших лубянских болотах).
Так что, извините, нам тут не все равно.