Сегодня с нашим постоянным экспертом и актуальным комментатором — писателем и драматургом Владимиром Голышевым — мы побеседовали на довольно личную тему: почему он так сильно переживает сейчас за Украину и в основном пишет и говорит только о ней. 

0edec60f7eb6

Владимир, Вы в последнее время так углубились в политическую жизнь Украины, что, во-первых, совсем почти не выглядите российским писателем, наблюдающим картину снаружи и этим ценным, а во-вторых, уже даже начали раздражать некоторых украинцев тем, что влезаете в их внутреннюю политику, а не занимаетесь российскими делами, сидя, замечу, не в Киеве, а в Ростове-на-Дону, что почти уже незаметно по вашим высказываниям. Что происходит? Почему Вы пристали к Украине и не хотите решать проблемы России?

— Ну, в ноябре 2013-го я как-то не задумывался. Просто засосало, как в воронку — и всё. А когда начал разбираться, задал себе простой вопрос: «Где моя родина?» И постарался ответить на него максимально серьёзно и честно. Родина — страна, в которой родился. Я родился в СССР в 1971 году. В 1988-м закончил школу. Для меня СССР — не абстракция. То, что я поступил в московский вуз — чистая случайность. Например, моя сестра поступала в киевский (правда, провалила экзамены и не поступила). На момент распада СССР я легко мог оказаться в любом из его фрагментов и стать гражданином любого из новых постсоветских государств. И в любом случае я оставался бы самим собой — какой бы паспорт не лежал у меня в кармане. Получается, что все постсоветские государства — это части моей большой родины. Причем с некоторыми из них, например, с Украиной, Грузией, Литвой, у меня связаны детские воспоминания — там остался кусочек моей души. А большая часть территории РФ ничего для меня не значит — я там никогда не бывал, мне там ничто не дорого. Помню, в конце 70-х целую неделю ехали на поезде к бабушке в Свердловск. За окном меня, избалованного сочинца, ничто не радовало. Бабушка к нашему приезду отоварила талоны на варёную колбасу — полкило на месяц. Мы отказались ее есть — она была с зеленоватым отливом и воняла какой-то химией. И город был как колбаса. Разве мог я его сравнить с изобилием многонационального Сухуми? Или с уютным, как зелёное одеяло, Киевом? Или с Вильнюсом, в котором хотелось разуться, чтобы не пачкать подошвами такую красоту и чистоту. РСФСР в составе Советского Союза была никакой не метрополией, а внутренней колонией, в которую были имплантированы два абсолютно чуждые всей остальной ее территории «пятна» — две столицы: бывшая имперская (Ленинград) и советская (Москва). И тот, и другой город ни де-юре, ни де-факто РСФСР не принадлежали. Не принадлежал этому гиблому месту и мой родной Сочи — город союзного подчинения. Правда, в середине 70-х Брежнев переподчинил его Краснодару, что было для сочинцев страшным унижением, с которым они не смирились до сих пор. За исключением этих «пятен», территория, на которой в 1991 году возникла Россия, была самым отсталым фрагментом моей большой родины. Кому-то досталась мельница, кому-то осёл, а мне — кот в сапогах. Я четверть века пытался считать этот огрызок своей родиной. Но когда он превратился в безумного хищника, туман рассеялся, и я увидел вещи такими, какие они есть.

Как интересно, Владимир. Но получается, что Ваши желания совсем не разнятся с желаниями жителей Крыма или Донбасса, которые они публично декларируют. И тот же Путин говорит о том, что раз Украина — это часть бывшего СССР, а не полноценное государство, — то и границы ее оспаривать можно. Вы говорите — раз это часть бывшего СССР, то я имею права точно такие же на вмешательство в ее внутренние дела, как и ее официальные граждане, практически как Путин и добровольцы из РФ?

— Нет, раз Украина часть моей родины, я могу сочувствовать украинцам. В прямом смысле. Испытывать те же чувства, что и они. Более того, что-то делать. Хотя бы в частном порядке — как волонтёр. Грузины идут в украинское правительство, литовец, эстонка. Нет ни одного постсоветского государства, которое бы не сочувствовало Украине. Даже Беларусь и Казахстан, связанные по рукам и ногам договорами с РФ, явно на стороне Украины. Если моя родина — СССР, как я должен оценивать происходящее? Так же, как все наши, разумеется!

Неправда. Нет никаких наших, Владимир. Не обманывайте себя. Была Российская империя, которая переформатировалась в лживый союз равных, которого не было на самом деле. Есть грузины, украинцы и литовцы — часть колоний Российской империи, и у них реально с украинцами много общего, т.к. они считают себя угнетаемыми народами. И есть бывшие хозяева, жители метрополии, которые себя чувствуют до сих пор хозяевами везде, в том числе и в ситуации, в которой сейчас Украина. И получается, что Путин и его команда навязывают свою точку зрения и считают, что имеют на это право, а Вы — свою. И тоже как бы поучаете глупых украинцев, считая что имеете на это право? Ведь часто поучаете и ругаете?

— Есть жители заснеженной внутренней колонии, которая так и не смогла состояться как государство. А есть наиболее развитые части некогда общего пространства, которые экзамен на самостоятельность успешно сдали. Сейчас этот экзамен сдаёт Украина. Общего у постсоветских государств очень много. Во-первых, общая история — трагическая, полная страданий, насилия и несправедливости. В этой истории, кстати, население нынешней России точно такая же, если не большая, жертва имперской бюрократии. «Хозяевами» себя в России чувствует крикливое меньшинство, которое принято называть «ватниками». Большинство чувствует, что кошельки у них худеют, а жизнь дорожает. Все прочие чувства у него давно отбили… Кроме общей истории, у постсоветских государств всё еще есть удобный инструмент межнационального общения — русский литературный язык, который является нашим общим достоянием, а не собственностью РФ, как кажется малограмотным обитателем Кремля и его заскорузлых окрестностей. Благодаря этому чудесному инструменту казах легко поймёт молдаванина, а азербайджанец — латыша. Английский язык еще никому не мешал, но пока он войдёт в обиход, пройдут годы. А русский литературный язык — вот он! «Наливай — да пей». А еще я верю в то, что у всех постсоветских государств общая судьба — все они, избавившись от навязчивого бедного родственника с дурными манерами, обречены на бурное развитие и равноправную интеграцию.

Это какие-то общие слова. Я Вам про то, что русские отличаются существенно от украинцев, грузин, прибалтов и пр. народов СССР,  т.к. до сих пор считают все страны СССР своею собственностью и потому легко рассуждают и вмешиваются во внутренние дела этих стран. А Вы утверждаете, что тоже самое могут и должны делать и другие народы СССР. Вот Кадыров себя точно почувствовал в рамках того, о чем Вы пишите. Украинцы изумлены и возмущены наглостью чеченских и дагестанских имперцев еще больше, чем наглостью русских имперцев. Т.е. «ну, русские имперцы — ладно, куда ни шло, их притязания еще понятны, а эти-то куда?!» Но ведь получается, что Кадыров реально в рамках Вашей концепции имеет право, равное с правом русских имперцев и кого бы там ни было (и Вашим в том числе) видеть будущее Украины, которое ему по нраву и диктовать ей что правильно, а что нет?

— Самое общее из «общих слов» — «русские». Оно вообще ничего не означает. Кадыров и его бандиты — это конкретные биологические объекты. А «русские» — это непонятно что. Если убрать бессодержательную риторику, «русский» — это русскоязычная особь, которая не может назвать себя кем-то другим. Перед данными особями сегодня в полный рост стоит задача стать наконец хоть кем-то. Например, жителям юга России пора перестать быть «русскими» и стать казаками. Нормальными настоящими казаками, а не подментованным быдлом, которое для московских кацапов — не более, чем дешевое «пушечное мясо». Что же касается Кадырова и его приближенных — это ОПГ, судьбу которой определит чеченский народ, когда ее перестанут подпирать московские штыки и рубли. Думаю, что будущего у Кадырова нет. Его нынешняя активность — не более чем «дембельский аккорд».

А вот донбассцы хотят наоборот полностью, но в рамках этой же концепции, думать, что они русские и имеют право в рамках случайного раздела СССР или присоединиться к тому государству, которое им нравится (РФ), или свое создать. Так отчего бы не заняться внутренней агитацией среди жителей РФ, что Донбасс и Крым нашей стране не нужны и вредны, не надо вмешиваться во внутренние дела Украины, пусть они разбираются сами. Но Вы же предпочитаете вмешиваться во внутренние дела Украины на основании того, что она часть бывшей СССР, а не агитировать жителей РФ отгонять от себя имперский морок. Почему?

— О! Еще один «чудо-народ» появился — «донбассцы»! Вообще-то речь идет о населении некоторых территорий, находящихся в составе Украины. И только. Население это не имеет никаких признаков народа, нации и т.п. Это просто человеческие особи, проживающие на данной территории. Там у них какая-то шпана объявила себя «властью», а соседнее государство, пользуясь временной слабостью соседа, ввело свои войска и парамилитарные формирования. Вся эта нечисть с данной территории сейчас изгоняется. Вот, собственно, и всё. А у меня, разумеется, никаких особых прав на Украину нет. Я лишь попытался найти рациональную причину своих переживаний и своего поведения. Это моя личная «кухня». Она никого ни к чему не обязывает. Даже меня самого. Я действую не их чувства долга, а по велению сердца.

Замучила я Вас, Владимир, вопросами острыми. Но я правда хочу понять — вот мы, те русские, которых официальные СМИ и государственные политики часто называют сейчас на нашей родине «5-й колонной», активно выступающие против войны с Украиной и против аннексии Крыма, мы вообще почему в эту Украину-то так вцепились? Почему для многих именно она стала переломной точкой нетерпения по отношению к Путину? Не Грузия в 2008-м, а именно Украина?

— Я непримиримый противник любых обобщений. Каждый должен отвечать за себя. Для меня, например, война «08.08.08» тоже стала определённым водоразделом. Реакция людей, которых я когда-то уважал и любил, меня тогда разочаровала настолько, что я решил вообще никогда больше не интересоваться политикой и начал писать пьесы. Если бы меня не позвали не радио «Эхо Кавказа», вещающее для грузинской аудитории, так бы и сделал, наверное. Но тут появилась уникальная возможность заняться страной, в которой, несмотря на войну, постоянно шли реформы. То, что сегодня в украинское правительство пришли их активные участники — большая удача… И потом, не надо забывать, что весной 2012-го у беззубого и бесперспективного «болота» инициативу на несколько недель перехватило оккупай-движение — прообраз Майдана. То есть, к началу киевской революции я подошел подготовленным. С другой стороны, за озверением России я тоже давно наблюдаю. Окончательно крест на ней я поставил в ходе «дела Pussy Riot». А когда пуповина оборвана, расставание проходит безболезненно. Что же касается Путина, то с ним для меня всё стало ясно лет 10 назад. С тех пор он меня ни разу не удивил. Удивила Украина. И продолжает удивлять.

Ну, и тогда самый важный все-таки вопрос. Когда мы пишем или говорим об Украине, мы должны это делать с позиции учителя — или с позиции ученика? Ведь по сути мы же не смогли в своей стране добиться того, что добился сейчас и даже в 2004-м Майдан в Украине. Разве мы можем и имеем право украинцев учить, а не учиться у них самим?

— Напоминаю: я говорю только за себя. А моя родина — СССР, а не Россия. Я не обязан отдавать предпочтение какой-то из его бывших составных частей из-за цвета паспорта и почтового адреса. За годы, прожитые в России, я понял только одно: государство в таких границах нежизнеспособно. Более того, оно представляет угрозу для других постсоветских стран. В первую очередь, для Украины. Естественное желание — как-то ей помочь. Я ведь гораздо лучше, чем украинцы, знаю их врага. Кроме того, само украинское общество далеко неоднородно — в нем много болезней российского происхождения. Себя украинцы зачастую недооценивают или, наоборот, переоценивают. Вообще, некоторые вещи виднее со стороны. У грузин есть уникальный опыт реформирования клановой, насквозь коррумпированной государственной машины. Литовец и эстонка — доки в инвестициях. Может, и от меня какая-нибудь польза будет. Волонтёру ведь лицензия не требуется. Делай, что считаешь правильным — и будь, что будет.

Ну что ж, Владимир, у нас получилась сегодня очень содержательная беседа, но, увы, скорее для нас с самих. Мы не обсудили ни Астану, ни Волноваху, ни другие актуальные темы недели. Даже не знаю, что с этим делать?

— Астану обсуждать рано. О Волновахе и так сказано много лишнего. Лучше не добавлять.

Хорошо, надеюсь, что наш разговор был полезным и для таких, как мы, и разъяснил что-то украинцам, которых раздражает наше вмешательство в их внутренние дела (как они считают). До следующей недели, Владимир!

Беседу с Владимиром Голышевым специально для «Русского Монитора» провела Кортунова Ольга

 

2 replies on “Владимир Голышев: «Моя родина — СССР, а не Россия»”