Лучше б он не позорился с этими прямыми линиями. Не лез в эфир. Сидел бы себе загадочно в каком-нибудь Изумрудном городе. В Кремле, например. Оттуда выносили бы Указы и зачитывали.
Художники бы писали портреты маслом. Никаких фотографов или, упаси бог, кинооператоров.
Великий и ужасный. Сила в тайне.
Зачем эти публичные саморазоблачения?
Дождитесь уж мавзолея. И тогда уж на полную катушку: двадцать художественных фильмов в год, тридцать романов, пятьсот поэм, книги воспоминаний. Специально обученные»ходоки» расскажут, как приходили к нему за мудрым советом. И он каждого принимал, не гнушался, чай заваривал и всё такое. И вообще был прост и доходчив. «Тут и сел старик».
Но нет — невтерпеж им. Накалывают ботоксом, одевают в свежее, закачивают стимуляторы и выводят испуганного, завравшегося, полубезумного, накрашенного, как «Смерть в Венеции», заикающегося, на каблуках. Готовят под него аудиторию, каждого в аудитории прихорашивают, подрумянивают, лаком на прическу прыскают, пишут сценарии, разучивают вопросы, репетируют двое суток напролет. Это же огромная работа. Зачем?
Запереть. Не выпускать. Кляп в рот. Приучить к компьютерным играм.
Обязательно включить круглосуточно свет в одном-единственном окне за Кремлевской стеной. Не спит — работает! Работает же. Каждый видит: он работает. Свет же горит.
И этого достаточно.
оригинал —
автор — Андрей Мальгин