17 сентября 1939 года на рассвете Красная Армия перешла советско-польскую границу и нанесла удар в спину Польше, которая уже третью неделю яростно защищалась от немцев. Во вторжении участвовали более 4 тысяч советских танков и свыше 600 тысяч человек.
К концу дня польское правительство в панике сбежало в Румынию.
В 3 часа ночи посол Польши в СССР получил дипломатическую ноту с официальным разъяснением причин агрессии СССР против Польши. Это было ложное заявление о крахе Второй Польской республики, бегстве польского правительства (которое на самом деле произошло только после агрессии), необходимости защитить имущество и жизнь украинцев и белорусов, проживающих на территории Польши, и спасти поляков от войны.
Таким лицемерным образом Советы объяснили фактическое нарушение соглашений, ранее заключенных с Польшей (включая Рижский мирный договор 1921 года и пакт о ненападении 1932 года). По их мнению, польского государства не существовало, поэтому двусторонние соглашения не имеют обязательной силы. Позже на этом же основании пленным солдатам было отказано в статусе военнопленных, что привело к массовому убийству поляков в Катыни.
Президент Игнаций Мосцицкий в своем обращении к нации, опубликованном 17 сентября, в котором он объяснил необходимость бегства польских властей, подчеркнул, что вступление Красной Армии на территорию было вторжением.
«Когда наша армия с первого дня войны с беспрецедентной храбростью борется с вторжением врага, до наших дней, выдерживая давление превосходяших сил Германии, наш восточный сосед вторгся на наши земли, нарушив существующие соглашения и вечные моральные принципы.
Поэтому не впервые в нашей истории мы столкнулись с штормом, наводнившим нашу страну с запада и востока.
Польша в союзе с Францией и Англией борется за закон против беззакония, за веру и цивилизацию против бездушного варварства, за добро против господства зла в мире. Я твердо верю, что из этой борьбы он должен выйти и выйти победителем».
Польские власти расценили нападение СССР как агрессию против Польши. Также нет сомнений в том, что вторжение Красной Армии было явным нарушением международного права.
Тщетные надежды
«Теперь фронт может стабилизироваться, и если в то же время начнутся более активные действия на Западе, будущее может проясниться» — 16 сентября 1939 года написал в своем дневнике Ян Шембек, заместитель главы польского министерства иностранных дел. В этом прогнозе могли быть некоторые основания. Польские войска храбро сражались за Бзуру и под Львовом. Но надежда, как говорят в Польше — мать дураков. Политические карты были уже розданы, — польское издание WPROST.PL.
Москва, 5:30 утра по местному времени, 17 сентября 1939 г.
В ночь с 16 на 17 сентября 1939 года посол Польши в Москве Вацлав Гржибовский был вызван в здание Народного комиссариата иностранных дел. Это не сулило ничего хорошего. Владимир Потемкин, заместитель главы советской дипломатии, зачитал Гржибовского пугающее заявление:
«Польско-германская война выявила внутреннее банкротство польского государства. За десять дней боевых действий Польша потеряла все свои промышленные районы и культурные центры. Варшавы как столицы Польши больше не существует. Польское правительство рухнуло и не подает никаких признаков жизни. Это означает, что польское государство и его правительство фактически прекратили свое существование, а значит, договоры, заключенные между СССР и Польшей, утратили силу (…)
Советское правительство не может оставаться равнодушным, когда братья одной крови, украинцы и белорусы, живущие на территории Польши, брошенные на произвол судьбы, оказались лишенными защиты. Учитывая сложившуюся ситуацию, Советское правительство приказало командованию Красной Армии отдать приказ о переходе границы, чтобы позаботиться о жизни и имуществе населения Западной Украины и Беларуси. В то же время Советское правительство намерено сделать все возможное, чтобы освободить польский народ от бедствий войны, в которую его толкнули безумцы его лидеров, и позволить ему жить в мире.
Гржибовский, вероятно, был одним из худших дипломатов Второй Польской Республики, но в драматический момент он сохранил свое достоинство и хладнокровие. Он категорически протестовал против вопиющей советской лжи. Он категорически отказался принять записку.
Что на самом деле произошло посреди ночи 16-17 сентября 1939 года? Был завершен секретный протокол германо-советского пакта Риббентропа-Молотова, заключенного в Москве 23 августа 1939 г. Советские войска перешли границу с Польшей без объявления войны. Это означало явное нарушение пакта о ненападении, заключенного Москвой и Варшавой летом 1932 года. Утверждения советских дипломатов о том, что польского правительства не существует и что польские войска не воевали с вермахтом, были клеветой и явной ложью.
На границе с Румынией — утро и день 17 сентября 1939 г.
17 сентября 1939 года утром Ян Шембек вместе с другими высокопоставленными чиновниками польского правительства находился на границе с Румынией, недалеко от городка Куты. Вот как он описал утро того дня в своем дневнике:
Между 5 и 6 часами утра Зембрзуски и был вызван в общину. Через три четверти часа он вернулся с ужасной новостью о том, что Советская армия пересекла польскую границу на всем ее протяжении и направляется на запад. Я приказал известить Дримера [Томир Дример один из ближайших соратников министра иностранных дел Польши Юзефа Бека], Липски [посол Польши в Берлине] и Потоцкого [заместитель директора политического департамента МИД Польши]. Потом я поехал с ними в коммуну, где Шетцель [Тадеуш Шетцель представитель Верховного главнокомандующего] полностью подтвердил эту новость. Посол Липски и Потоцкий (…) выступали за то, чтобы не сразу порвать с Советами, а скорее начать переговоры с ними, например, пойти на некоторые территориальные жертвы. Лично я не разделял этого мнения.
Нервное ожидание на последнем оставшемся клочке свободной польской земли длилось весь день. Велись постоянные переговоры. Первоначально высшие польские власти были готовы принять решение бороться всеми силами против обоих агрессоров. Однако со временем такой план посчитали безумием. Победило мнение о невозможности оказать действенное сопротивление. Это не война, это катастрофа, — вынужден был сказать Юзеф Липски. Подавленные и сломленные польские сановники быстро поняли, насколько правдивы слова Липского. Политические шаги властей ограничились протестом, подписанным премьер-министром Славой-Складковским, и инструкциями для польских дипломатов, за подписью Юзефа Бека. Однако официального объявления войны Советскому Союзу не было. В сентябре 1939 года это, казалось, не имело большого значения, но будущее показало, что это была серьезная политическая ошибка, — говорится в .
К сожалению, правда о тех грозных и трагических днях августа — сентября 1939 года в путинской России может быть приравнена к уголовному преступлению. Ведь, объективная информация о том, что и о том, что коммунистический СССР в полной мере разделяет вину с нацисткой Германией за развязывание Второй Мировой войны, разрушает всю уродливую конструкцию культа победобесия.