О монгольском «экономическом чуде» мир – частично с изумлением, частично с иронией, заговорил, сам, будучи в кризисе. Судите сами: если в 1990-2000 средний темп роста ВВП составил 0,24%, то в последние семь лет(2008-2014) – 9,2 (расчеты сделаны на основании CIA World Factbook). По данным этого источника вот как это выглядит в динамике:
| 2008 | 8.9% |
| 2009 | -1.3% |
| 2010 | 6.4% |
| 2011 | 17.5% |
| 2012 | 12.4% |
| 2013 | 11.7% |
| 2014 | 9.1% |
В пику «азиатским тиграм» монгольский миллиардер Чулуны Ганхуаг назвал этот неожиданный взлет «экономикой волка». Что это такое в плане амбиций, амуниции и реального положения попытаемся разобраться.
Сюрпризы степного царства
В миллениум Монголия вошла страной бедной и неприметной. По данным МВФ, ее ВВП (3,7 тыс. долларов на душу) был близок к украинскому (3,8), ниже туркменского (4,2) и существенно уступал российскому и белорусскому(8,8 и 5,8). При редком упоминании этого имени в СМИ воображение рисует обычно унылую бескрайнюю степь с белыми юртами и кривоногими коняшками на фоне далеких гор. Население ее территории, габаритами вдвое превосходящей Турцию, едва набирает 3 млн. и по плотности (1,8 чел на кв. км.) примерно в 58 раз меньше, чем в пространстве ЕС. И это при том, что треть монголов проживает в своей столице Улан Баторе. Именно такой ее запечатлела французская фотохудожница Люсиль Шомбер де Лоу, чей альбом обошел интернет.
И вдруг выяснилось, что этот полунищий прозябает, сидя на сокровищах. Что в недрах этой степной страны таятся несметные богатства — чуть ли не вся таблица Менделеева, в том числе медь, цинк, золото, серебро, коксующийся уголь, фосфориты, уран, вольфрам, молибден и другие редкоземельные металлы, нефть…в общей сложности около 80 видов минералов. Скорей всего, советские геологи имели кое какое представления о них, но не позарились. Наверное, потому, что у самих всего навалом – только успевай, копай. Исключением стало строительств в 1975 году горно-обогатительного комбината по производству медного концентрата на базе медно-молибденового месторождения в Горе Сокровищ в городе-спутнике Эрденет. Именно он долгое время был главной статьей валютных поступлений в бюджет.
Сенсацией 2000-х стало открытие около десятка крупных месторождений, запасы которых уже оцениваются в 2,7 трлн. долларов. И это притом, что разведка только началась и ею охвачена лишь треть монгольских просторов. Среди них выделяются пять: Оюу-Толгой в Южной Гоби близ китайской границы (медь, золото), Таван-Толгой (уголь), Дорнод (уран) и Тамсаг и Дорногоби (нефть). В июне с.г.появилось сообщение еще об одном Клондайке: в Таван-Толгой нашли газ метан, запасов которого стране должно хватить на …1200 лет! Даже, будучи исследованными лишь предварительно, они туманят воображение своими размерами. Так, залежи угля оцениваются в 7,4 млрд. т, меди – в 25 млн. т., урана – в 1,4 млн. т., нефти – в 7 млрд. баррелей, природного газа – в 50 млрд. куб. м. Эксперты рисуют фантастическую картину денежного дождя : доходы только от продажи угля и медного концентрата могут приносить до 5-5,5 млрд долларов в год (размер сегодняшнего госбюджета страны).
Естественно, что на столь ослепительный блеск слетелись крупнейший транснациональные игроки. А политическая элита этой страны стала объектом раздора и борьбы за влияние со стороны ведущих держав. И прежде всего – США, Китая и России.
Кто кого?
Еще в конце 80-х Монголию трудно было представить без СССР. Практически вся ее промышленность и инфраструктура была построена при его участии, а взаимная торговля достигала 90%. Будучи самим фактом существования своей государственности обязанной Большому соседу, который сначала защитил ее от японцев, а после войны заставил признать Китай, она экономически и политически стала неофициальной шестнадцатой республикой СССР.
Однако когда Горбачев учредил перестройку, а Ельцин «отпустил» бывших сателлитов в свободное плавание, о ней в Москве забыли. И вообще в 90-е она словно исчезла с карты мира, варясь в собственном соку. А сок этот был очень похож на тот, в котором тогда кувыркалась Россия. В 1990 Цахиагийн Элбэгдорж – нынешний глава государства, а тогда 28-летний выпускник Львовского высшего военно-политического училища, привез из СССР «перестройку» и с комсомольским задором в ходе уличных мероприятий сверг почти 75-летнее господство Народно-революционной партии (МНРП). К власти пришли демократы (Демократическая партия), которую главный либерал Монголии возглавлял вплоть до сентября 2008. Однако бывшие коммунисты, подобно прибалтийским, быстро переквалифицировались в социал-демократов, и 90-е годы прошли с переменным успехом под знаком борьбы этих двух партий. Фактически в этот период в Монголии сложилась двухпартийная система, баланс которой не нарушен и до сих пор.
Между тем демократы, как умели, провели рыночные реформы, приватизацию. Правда, приватизировать особенно было нечего, и она в основном проявилась в раздаче скота. В результате поголовье его быстро возросло и к концу 90-х достигло 40 млн. голов. Но это не избавило городское население от безработицы и нищеты: в 1993 пришлось в городах вводить даже карточную систему. И вдруг – такие богатства!
Как же среагировала монгольская элита, заглянув с помощью иностранных специалистов в свои недра? Когда пытаешься разобраться в этом, кажется, что ищешь разумное в хаосе. Ибо история привлечения иностранных инвестиций за последние 10-15 лет –это череда противоречивых слов и действий, бюрократической волокиты, перелицовки юридических условий и связанных с этим скандалов, смены партеров и политических реверансов. Не случайно американский посол мадам Пейнер Кэмпбелл, выступая в апреле с.г. на встрече Делового совета Сев. Америки-Монголии, в гневе призвала иностранных инвесторов не связываться больше с монголами и назвала такую цифру: только за 2013 год Уголовный суд страны отозвал у них 106 лицензий.
В связи с этим и в российских, и в западных СМИ появляются совершенно противоречивые версии о тех или иных ставках и трендах при выборе стратегических партнеров. То они, якобы, в пользу Запада, то в пользу России, то венцом всему Китай. В частности, в российских СМИ бравурные комментарии к обменам визитами первых персон государств звучат песни о «новом уровне отношений», иллюстрируемые перечнями перспективных совместных проектов. Однако, вскоре мотив сменяется на горечь разочарования и тяжелые обиды на коварство и лицемерие «бывших друзей», которые якобы используют фактор Москвы исключительно как аргумент в торговле с другими. А на самом деле отовсюду оттесняют и «кидают». И для каждой из таких версий полно веских примеров.
Приведу только один из них. Во время президентства Дмитрия Медведева, который в 2009 посетил Монголию, много шума было по поводу будущего участия России в лице Российских железных дорог (РЖД) и др. в разработке углей Таван-Толгой. В середине 2012 была согласована доля с российским участием в 36%. Однако вскоре сделка была заморожена, а когда в феврале с.г. новый премьер Чимэдийн Сайханбилиг окончательно огласил список, в нем остались только японо-китайский консорциум, состоящий из концерна Sumotomo и китайской фирмы Shenhua Energy, и монгольской компании «Эрдэнэс Толгой». Вместе с Россией из списка выпала и американская компания Paebody Energy, которой было обещано 24%.
Этот эпизод в купе с еще некоторыми повлек кучу комментариев, в которых утверждается о полной гегемонии Китая, который победил в конкуренции с Америкой и Россией. И что в ближайшей перспективе он будет распоряжаться судьбой бывшей своей провинции. Полагаю, однако, что все обстоит несколько сложнее.
Нескольких маток сосать
Если присмотреться повнимательней, то у предков Чингисхана, культ которого в пику Фоменко раздут до космической ауры, позиция к внешнему миру на языке суконных терминов называется «концепцией сбалансированной и нейтральной политики». На простом, житейском языке это значит «пытаться нескольких маток сосать». Поэтому в устах монгольских лидеров слова «дружба» и «взаимовыгода» звучат, с кем бы они ни общались — будь то Д.Буш или В.Путин, Цзян Цзэминь или Синзо Абэ.
На самом же деле монголы крайне амбициозны и по-восточному скользки. Ярким образчиком является упомянутый уже Ч.Ганхуаг. Суть его рассуждений сводится к призыву активизировать монгольские диаспоры (в том числе бурятов, калмыков) во всем мире в интересах метрополии. «У нас есть кашемир, первоклассная водка и ряд других «брэндовых» товаров, которые Монголия могла бы продавать по всему мир. И это могут сделать российские монголы в России, китайские – в Китае, американские – в Америке. Одинокий волк опасен, но не так силен. Когда же е волки объединяются — они становятся громадной силой, которая может одолеть любого тигра», — популярно изложил он свои мысли на встрече с коллегами в Улан Удэ..
Realpolitik здесь питают настроения, для которых даже термин придумали – «сырьевой национализм». Он выражает стремление тратить чужие деньги и силы с максимальной выгодой для себя. Монгольскими обывателями, основную массу которых до сих пор составляют скотоводы-кочевники, выползшие из-под земли богатства воспринимаются не иначе, как пожизненная рента. Это проявляется и на практике. Так, получив в качестве аванса за участие в проекте Таван-Талгой от Китая 350 млн. долларов, власти не придумали ничего более оригинального, как раздать оставшуюся после откатов часть денег населению в виде ежемесячных выплат. Спустя несколько лет были выпущены гособлигации — т.н. «Чингисхан бонды» и «Самурай бонды». Вырученная от них огромная сумма -2,3 млрд долларов вновь были распылены на социалку: лишь часть из них пошла на строительство трансмонгольского автобана — львиная же доля потрачена на строительство клубов, а также всевозможные пособия для студентов, многодетных матерей, инвалидов, пенсионеров и т.д.
В поисках баланса
В свете этой общей установки бардак и беспредел можно списать на заносчивость и неопытность политиков и бюрократов, но при этом усмотреть в ней и вполне определенную логику. А она состоит в стремление обеспечить примерный баланс противовесов между тремя сторонами: Западом, Россией и Китаем.
Тогда вполне понятными становятся и все козни вокруг трех самых раскрученных проектов: Оюу-Толгой, Таван-Толгой и Дорнод. По мере того, как определилась их мощь и стратегическое значение для экономики страны в ближайшей перспективе, зрела позиция именно их распределить по углам геополитического треугольника.
И по этой логике Таван-Толгой отошел к Китаю. Тут все главные аргументы в его пользу. Китай – главный и практически – единственный потенциальный потребитель угля. России уголь не нужен. А везти его на дальние расстояния не выгодно. Эксперты подсчитали, что если везти его в дальневосточные порты, чтобы отправить на судах в другие регионы, он станет золотым. В Китай транспортировать получается втрое дешевле. Поэтому бортанули и Россию, и Америку.
С урановыми полями Дорнода вышла некрасивая история, но она тоже вписывается в логику треугольника. Изначально они досталась канадскому концерну Khan Resources (58%) и российскому «Атомредметзолоту» (21%). Канадцы исследовали месторождение и подготовили в 2009 технико-экономическое обоснование, предполагающее ежегодное производство урана по 1150 т в течение 15 лет. Но тут приехал Д. Медведев и убедил тогдашнего премьера Санийна Бояра в том, что именно Россия должна стать главным игроком на этом месторождении. Убедить было нетрудно, потому что монголы тогда спохватились, что нарушен баланс: место для Запада уже окончательно закрепилось за канадской Rio Tinto в Оюу-Толгой. Поэтому Khan Resources было предложено продать свою долю россиянам. Те назвали мизерную сумму. Канадцы заартачились и нашли более щедрого покупателя в Китае. А это и вовсе сорвало монгольские власти с тормозов, и они тут же приняли новый закон об уране, по формальным придиркам вообще лишивших Khan Resources имущественных прав в Монголии. Начались судебные тяжбы, а тут еще под влиянием нервных перегрузок скончался в уланбаторском отеле от приступа диабета глава Совета директоров этой компании Джим Доак. На сегодняшний день поворот у этой истории и вовсе скверный: дочка АРМЗ – Приаргунское горно-химическое объединение из-за падения спроса на уран сама оказалась на грани банкротства, и ей теперь не до инвестиций.
В общем, в данном случае получилось, что россияне Монголию кинули, и она осталась у разбитого корыта, да еще с 80 млн. долларов штрафа (плюс 7 млн. годовых), присужденного Гаагским арбитражем.
Наконец, Оюу-Толгой, отданный Западу. Там тоже не все в ажуре: несколько лет уже идут трения по поводу дальнейших инвестиций ( 12,6 млрд. долларов). Но это уже чисто коммерческие торги. Канадцы(Rio Tinto) обвинили хозяев в перерасходах средств на первом этапе и требуют компенсации путем снижения налогов и доли дивидендов, те – упираются. Время от времени при этом появляются утешительные сообщения, что лед тронулся, последнее – в мае с.г. пришло с международного экономического форума в Дубае, куда нынешний премьер Ч. Сайханбилэг поехал, чтобы встретиться с представителями Rio Tinto. Там был и подписан “Плана строительства и финансирования работы в шахте месторождения Оюу Толгой”, свидетельствующий о том, что компромисс достигнут. Причем, в комментариях монгольских СМИ высказывается озабоченность по поводу ослабления позиции монгольской стороны.
Как ни странно, в этом раскладе нет США. А ведь в 90-е и в начале миллениума влияние их на монгольскую либеральную элиту было велико. Косвенным признаком его был тот факт, что Улан-Батор отправил свой контингент для «умиротворения» Ирака и Афганистана. Дж. Буш даже рассматривал Монголию в качестве рупора влияния на Северо-Восточную Азию. По версии Financial Times, причиной холодного отношения к американским инвесторам стала продажа в недалеком прошлом почти всей нефтяной отрасли Монголии ими китайцам – могущественной госкорпорации China National Petroleum Corp.
Впрочем, говорить о том, что список основных партнеров уже определился, конечно же, преждевременно. Играя на противоречиях, Улан-Батор все время тасует колоду. В частности, в последние годы участились визиты первых лиц в Токио. Во время прошлогодней встречи Элбегдоржа с Синзо Абэ была достигнута договоренность о зоне свободной торговли, а программа «стратегического сотрудничества» расписана более, чем на 1000 страниц. В мае с.г. приехал индийский премьер и объявил о готовности выдать миллиард долларов на развитие инфраструктуры ради доставки урана и другого сырья в Индию.
Горизонты возможного
Где же тут баланс? Где результат? – спросит читатель. И будет прав в сомнениях: результаты пока скверные. Но ведь речь пока шла не об итогах, а о намерениях. А они очень часто – почти всегда – не совпадают из-за скверной тактики.
Вот и в данном случае: ближайшими эффектами потребительского ажиотажа стало сокращение притоков иностранных капиталов за последние два года в 6-7 раз, рост инфляции, резкое обесценивание тугрика и обострение ситуации с выплатой государственного долга. Прогноз на 2015 упал до 3 (Азиатский банк)-3,8%(МВФ). Политической реакцией стала смена кабинетов. Новый премьер Ч. Сайханбилэг признал: «Мы сами создали кризис. Несмотря на усилия, расширить производство не удалось, а своими законами мы разогнали инвесторов». Теперь ему придется, как молитву повторять: экономия, экономия…Новый кабинет уже объявил о таких мерах, как сокращение финансирования на науку, жилищное строительство, уменьшение на 15% численности госслужащих и т.п.
В долгосрочной же перспективе у Монголии пока просматривается будущее, уже давно диагностируемое у Большого брата — сырьевой паразитизм. То есть однобокое развитие за счет высасывания недр. Но не стоит сгущать краски и расценивать такой путь как фатальность. Для этого нет убедительных оснований. Альтернативность, заключающаяся в разумно сбалансированном расходовании средств от природной ренты, существует, она зависит от состояния и способностей умов, концентрирующихся во власти. Зададимся простым вопросом: в чем, в сущности, Монголия отличается от арабских эмиратов? Те же архаизмы, тот же кочевой уклад, та же бедуинская вольница и созерцательная психология. Но это не помешало тамошним шейхам использовать нефтяные сокровища для всестороннего развития своих владений.
Есть ли для этого предпосылки в монгольской политической системе? Полагаю, что есть.
В отличие от России и Беларуси, там пока существуют азы демократической системы: есть сильный парламент с регулярной сменой власти, представляющей и либеральное, и лево-патриархальное крылья, формируется целая плеяда политиков, получивших западное образование, есть независимая пресса и т.п. При этом обе ведущие партии – МНРП и ДП. практически равносильны, что способствует аморфности принимаемых решений, но оберегает от диктатуры. Да и, есть у кого поучиться и хорошему, и дурному примерам..
Конечно, восточная демократия – явление достаточно эфемерное. Но монгольский вариант похож на исключение: в отличие от образцов типа Туркмении или Узбекистана, она не стала кратким эпизодом для возврата к феодализму, Она сохраняется уже четверть века, превратившись в механизм. Конечно, патриархальные традиции и запах огромных денег способствуют коррупции, и она, судя по монгольским СМИ, разъедает страну. Но у нее при наличии огромного натурального хозяйства в виде частного скотоводства не слишком обширная база. Ведь главным питательным раствором коррупции является госсектор и бюрократия.
То есть в принципе, получая по зубам и учась на ошибках, монгольская элита могла бы набраться опыта и поднять страну и превратить в нечто, похоже на Турцию или Казахстан.
Хотя, конечно, весьма велики и иные сценарии, из которых особенно вероятен тренд в сторону все больше зависимости от Китая. Пока Монголии удавалось играть по-китайски – на борьбе дерущихся тигров. Но переиграть Пекин – задача не из простых. И он все больше проникает в тело, которое считает частью своего, используя для этого блеск денег. Ну, а если ему удастся (а пока удается) вытеснить конкурентов и приковать к себе экономически, за политическим влиянием уже дело не встанет. Сценарий физического поглощения страны Китаем тоже весьма правдоподобен. Простой вопрос: кто будет работать на всех этих приисках и перерабатывающих предприятиях. В прошлом году доля занятых в аграрном секторе составляла 42% и только 10 – в производстве или добыче ископаемых. При этом трудно даже представить, как вовлечь кочевников в промышленность, если даже попытки властей переселить их в квартиры оказываются тщетными. Да при столь мизерном населении его для столь грандиозных проектов и не хватит. Поэтому велика вероятность большого притока гастарбайтеров, причем вероятней всего – китайцев. Ну, а они-то уж умеют из гостей превращаться в долгожителей.
Что касается «экономического чуда», то вряд ли о нем можно говорить даже в среднесрочной перспективе. Так быстро, как это случилось в Японии, Гонконге, Южной Корее и даже Малайзии, здесь вряд ли получится. Слишком разные базовые уровни. Как выразился один эксперт, прежде, чем летать, Монголии нужно научиться ходить. А они пока еще лишь ползает. Скорость чуда азиатских «тигров» основывалась на наукоемких технологиях, образовании, развитии инфраструктуры. А в нынешней Монголия большинство населения живет в юртах, которыми даже Улан-Батор окружен со всех сторон.
Как ни прикидывай, но из позитивных аналогов снова всплывает арабский. То есть, использование чужих мозгов и рук при мощной социальной опеке собственного населения со стороны государства. Весь вопрос, удастся ли монгольской элите проплыть между Сциллами и Харибдами чужих интересов и влияний и обратить их в свою пользу. Или ей уготовлена судьба сырьевой колонии, а то и полного поглощения в Золотой Орде, во главе которой им уже не суждено оказаться.
Владимир Скрипов