В разгар Первой мировой войны и оккупации немцами значительных территорий в России надумали проводить перепись населения 1915 года (в итоге она, разумеется, так и не дала достоверных данных и не была закончена). Но при «обходе» московских трущоб всплывали любопытные детали, о которых писали в №268 газеты «Русское Слово» от 21 ноября (4 декабря) 1915 года:
«Из квартиры в квартиру переходит неутомимый студент-переписчик. То опускается в подвал, то взбирается на 4-5 этаж. Будто на экране, мелькают перед ним обстановки и лица. Пойдемте с ним.
Площадка третьего и последнего этажа старого деревянного дома. Узенькая лестница ведет куда-то выше.
—На чердак? — спрашивает студент у дворника.
—Да, голубятня там.
Тут же вертится мальчик лет 10-ти и живо вмешивается в разговор.
—Тетя там живет.
—Какая тетя?
—Да так он, зря болтает. — уже сердито замечает дворник.
—А ну-ка поднимемся.
На чердаке действительно устроена голубятня. Маленькая, из досок, с окном в крыше. Холод дьявольский, дует. На голубятне и вправду сидит «тетя».
—Вы здесь живете?
—Квартирую здесь.
Спрашивать больше не о чем. «Тетя» оказывается беженкой из Минской губернии. «Голуби» нашего времени…
Две комнаты в подвале. В каждой пышная кровать, комод с веерами и открытками над ним. На комоде пудреницы и много нарядных, но пустых флаконов от одеколона и духов. Второй час дня. За столом сидят три девицы и пьют чай. Одна из них рекомендуется хозяйкой.
—Сколько мужчин в вашей квартире?
—Нет у нас мужчин, а это вот — гостья наша.
—А женщин?
—И женщин здесь нет. Мы все три — девушки.
—Нет ли в этой квартире приходящих, которые бы только имели здесь ночлег?
Хозяйка отвечает быстро и горячо:
—Ну, уж это, извините, господин студент, никаких приходящих у нас не бывает! Это бывает, что у других и бывает…
Далее по опросному листу идет вопрос о детях в квартире. Хозяйка как будто даже обижается:
—Это странно даже с вашей стороны! Тут все мы девушки!
Гостья подхватывает:
—Именно девушки все! А еще студенты!
И все эти девушки вдруг начинают громко и развязно хохотать.
Перепись окончена. В переднюю доносятся их смех и голос, кажется, хозяйки:
—Дети! Был у меня мальчишка, да надул, подлец!
Девушки не довели своих ролей до конца, и смешливость выдала их профессию.
***
В квартирах бедноты больше всего волнуют хозяев вопросы о дровах. Многим почему-то кажется, что речь идет о реквизиции обывательских запасов топлива, и они до смешного приуменьшают свои дровяные «склады».
—Много у вас дров?
—Дров-то? Да несколько поленьев, — и все наши дрова.
Дворник вносит поправку:
—Да вы же только что сажень купили!
—Пол-осьмушки мы покупали, а не сажень. Стыдись, если дворник!
Других вопросы о дровах приводят чуть ли не в бешенство:
—Да где их теперь взять, дров-то этих!? 20 рублей, — нешто это мыслимо?..
Некоторые из этой бедноты решают, что опрос ведется с тем, чтобы выдавать дрова бесплатно «по случаю войны».
—Сколько у вас сейчас дров?
—Да с осьмушку не будет.
—Насколько же это вам хватит?
—Да так на неделю с лишком, мы люди бедные…
—А сколько вам всего нужно в месяц?
Лицо хозяйки сразу меняется:
—Да в месяц сажени полторы выходит. Вы так и похлопочите, чтобы полторы выдавали нам. Не забудьте, батюшка…»