Итак, т.н. «авианосец» «Адмирал Кузнецов» направился к берегам Сирии ‑ едва выйдя из очередного ремонта, где его наспех подлатали, и, конечно, в сопровождении буксира. По возвращении сей недоносец снова встанет на ремонт. И тут самое время вспомнить, что аккурат триста лет тому Россия впервые вышла в море – и тут же бесцеремонно полезла в европейские дела.
По счастью, тогда она не достигла своих далеко идущих целей, Европы не захватила ‑ и осталась сухопутной страной. В этом смысле дело Петра успехом не увенчалось и не могло увенчаться. Потому что на пути России встала Британия и ее адмиралы. И первым, кто жестко осадил царя, стал адмирал Джон Норрис.
Впервые британцы отнеслись к морским претензиям Московии всерьез и попытались умерить ее аппетиты во время Северной войны, прислав на Балтику эскадру этого адмирала. Балтийская торговля была чрезвычайно важна для Британии, но там развилась каперская война, наносившая большой коммерческий ущерб и потому крайне неприятная морским державам. Причем пиратство поощрялось всеми воюющими сторонами, и не только Карл XII требовал от своих каперов нападения на любое нешведское судно, но и Петр I спонсировал каперство! Мечтая при этом об иностранных торговых судах в гавани своей новой столицы, что, согласитесь, плохо стыкуется с разбоем на море.
Вот что писал английский посол в Москве: «В Архангельске был некий командор, голландец; фрегаты там были лучше укомплектованы русскими лоцманами и мореходами и иностранными матросами, которых каждый год сманивали из флотов [других стран]. Эти корабли теперь пиратствуют на Балтике». Имелся в виду капитан А. Рейс, под командой которого три архангельских фрегата в июне 1710 г. были отправлены каперствовать в Балтийское море.
Петру тогда крупно повезло! Балтика в начале XVIII века оказалась на периферии большой политики, в тени войны за испанское наследство, чем царь и воспользовался. Увы, не слишком ловко. У него было более десяти лет времени, когда большие дядьки не заглядывали в это море. И лишь после заключения Утрехтского мира европейцы стали налаживать разорванные войной торговые связи. Англичане и голландцы быстро навели здесь порядок, они неустанно старались помирить Карла XII с противниками, а для борьбы с каперами начали посылать туда солидные эскадры.
Карла уняли быстро. В мае 1715 г. шведская эскадра обстреляла Ревель, но на этом шведская морская активность закончилась. Уже в июне Норрис с 6 английскими и 8 голландскими линейными кораблями привел в этот порт 300 коммерческих судов! Вот как делаются дела. Вопреки пушкинским стихотворным красотам это не Петр, а он, английский адмирал широко распахнул дверь в Россию, пока царь каперствовал и рубил окно в Европу. Кстати, мощный русский флот в составе 17 линейных кораблей смело явился к Ревелю… лишь после прихода Норриса, в конце июня. В честь прихода гигантского западного каравана царь устроил грандиозные торжества, в которых приняла участие и царица. На Балтику возвращались порядок и процветание. Вот о чем бы писать авторам русских школьных учебников!
Но не только купеческие суда пришли в новообретенные российские гавани под защитой Норриса. Вместе с англо-голландским флотом прибыли и корабли, купленные Петром в Англии: 54-пуш. «Лондон», 50-пуш. «Британия» и 44-пуш. фрегат «Ричмонд».
Норрис не спешил покидать Балтику, наоборот, он демонстрировал, что Британия здесь всерьез и надолго, а купцам дал время для дел. Лишь под конец навигации, 16 августа он ушел из Ревеля, сопровождая большой караван торговых судов, в том числе и прибывших из Петербурга. Между прочим, под его надежной защитой царь отправил за границу также отряд капитана Бредаля (2 корабля и 2 фрегата) и капитана Сенявина на корабле «Страфорд». Бредаль должен был принять в Англии три корабля, построенные в Голландии, а Сенявину поручалось посетить Голландию, Англию и Гамбург и доставить закупленные для русского флота различные предметы вооружения и гребные суда.
Разумеется, англичане не ограничились одним этим визитом, их упорство и настойчивость известны. Если уж они брались за что-то, то делали это основательно и всегда доводили до конца. Поэтому в конце сентября того же года эскадра из 8 английских линейных кораблей соединилась с датским флотом и взяла под контроль Зунд. Пока что британское давление связывало руки шведам, но вскоре и царю пришлось задуматься о пределах допустимого в большой политике.
1716 год
Он стал годом русской славы и пожинания военно-морских лавров! Наконец-то балтийская стратегия царя стала приносить солидные плоды. Его линейный флот под командованием капитан-командора голштинца Петера Сиверса впервые выбрался из Финского залива и даже подошел к Борнхольму. Да и сам Петр усердно пахал голубую ниву и при помощи своего галерного флота взял с Данцига изрядную контрибуцию. Русские осваивались на Балтике, начинали чувствовать себя хозяевами ее восточной части, но тут снова появился Джон Норрис. Причем уже с 19 линейными кораблями.
Это начинало раздражать царя, хотя Норрис должен был лишь защищать торговлю, а если на кого и оказать давление, то на Швецию. Дело в том, что курфюрст Георг Ганноверский, ставший в 1714 г. королем Англии Георгом I, хотел закрепить за собою свои новые владения Бремен и Верден.
Но пока все шло прекрасно, и в середине июля Петр прибыл с 41 галерой из Ростока в Копенгаген, куда вскоре пришли и русские линейные силы. В гавани датской столицы собрался огромный флот: 18 датских линейных кораблей и 4 фрегата под командой известного Гелденлеве, этого датского предшественника Нельсона; 14 русских линейных кораблей и 4 фрегата во главе с Шельтингом и Сиверсом; 19 английских линейных кораблей и 2 фрегата адмирала Норриса; 4 голландских линейных корабля и 2 фрегата под командой Граве, а также 48 русских галер. И еще несколько сот коммерческих судов.
В общей сложности пятьдесят пять линкоров собралось в гавани Копенгагена! И все они поступили под команду русского царя. Ни честолюбивый Гелденлеве, ни гордый Норрис не хотели уступить друг другу чести командования союзным флотом и в качестве компромисса нехотя согласились предоставить это право царю. В память о сем достопамятном событии была выбита медаль, на которой царь представлен окруженным трофеями с надписью: «Петр Великий Всероссийский, 1716 год», на другой стороне каковой изображен был Нептун с четырьмя флагами и надписью: «Владычествует четырьмя».
Как же царь распорядился этой силищей? В середине августа, дождавшись транспортов с десантом, он вступил в командование соединенным флотом и поднял флаг на корабле «Ингерманланд», на котором поселилась также царица. Вскоре весь флот в составе 800 вымпелов, считая и коммерческие суда, вышел в море, имея целью Швецию. Однако ничего существенного, даже командуя столь грандиозным флотом, совершить ему не удалось. Он лишь опустошил несколько прибрежных местечек и через неделю вернулся в Данию, ставшую ключевой в его стратегии. Здесь он готовил высадку в самое сердце Швеции, в Сконию, здесь собиралась в поход его морская пехота.
И едва в Зеландии было собрано 24000 русских войск, как аппетиты царя возросли и он потребовал, чтобы ему отдали также шведскую Карлскрону, что вызвало большое неудовольствие Дании. Эта крепость была стратегической, ключевой и, владея ею, Россия могла бы контролировать вход в Балтийское море! Еще большее неудовольствие это требование вызвало в Англии. Чтобы понять, что оно означало и чем грозило Европе, надо знать масштаб балтийской торговли.
Если вы полагаете, что триста судов, приведенных Норрисом в Ревель, это много, то да, сие немало. Но лишь по российским меркам. Ибо и сто лет спустя в Петербург будет приплывать не более 600-1000 судов в год. Нет, не Россия формировала балтийский морской товаропоток, ее доля в нем редко превышала 10 процентов. Более ранних данных у меня нет, однако с 1783 по 1860 гг. число судов, прошедших Зунд, выросло примерно с 10000 до 20000. Не учитывая внутрибалтийского товарооборота. Тогда как во все российские порты Балтики прибывало чуть более тысячи судов. Претендуя на контроль над Зундом, царь хотел наложить лапу на всю торговлю стран Балтики с миром, забыв, что большая ее часть приходилась на Британию…
Показательно схожа история, приключившаяся через два с лишним века: 13 ноября 1940 года, во время визита Молотова в Берлин Советский Союз настаивал не только на своем праве иметь базы в Босфоре и Дарданеллах, но и требовал от Гитлера рассмотреть вопрос предоставления ему опорных пунктов в датских проливах:
Молотов: СССР интересует вопрос о выходе из Балтийского моря: Малый и Большой Бельт, Зунд, Каттегат и Скагеррак.
Риббентроп: Решить вопрос о таких подробностях, как выход из Балтийского моря, немыслимо, там в настоящее время идет война и поэтому нельзя говорить о решении вопроса о выходе из Балтийского моря.
Молотов говорит, что можно было бы договориться о времени разрешения вопросов о выходе из Балтийского моря, если этого вопроса нельзя решить сейчас.
Риббентроп отвечает, что германские желания заключаются в том, чтобы сделать Балтийское море свободным внутренним морем для судоходства всех прибрежных государств. Всякий, кто сейчас высунет нос за Балтийское море, убедится, что там идет война, и поэтому нельзя говорить о выходе из моря. (Документы внешней политики. 1940 — 22 июня 1941. Д63Т. XXIII, С. 77).
Перекличка эпох, идеологий, геополитик!? Несомненно! Недаром многие считают Петра I идейным предшественником коммунистов, которые, в свою очередь, очень высоко его оценивали. Но вернемся в 1716 год. Когда выяснилось, что еще 16 тысяч русских войск появилось у Копенгагена в дополнение к 6 тысячам человек десанта и команд галерного флота, то даже у наивных датчан возникли подозрения в искренности царя. Они окрепли, когда распоясавшийся Петр потребовал доступа к гавани, верфи и крепости столицы, захотел расквартировать полки в самом городе и так далее и тому подобное. Без предупреждения он с галерами перешел в Кронборг – и при этом со дня на день откладывал высадку в Сконию.
Кронборг это крепость в самом узком месте Зунда, где ширина пролива всего четыре километра. Именно ее имел в виду Шекспир в «Гамлете» (Эльсинор это город, в котором она находится). Да, отсюда лучше всего вторгаться в Сконию, но точно так же хорошо можно контролировать судоходство через пролив, никуда не вторгаясь.
Датчане очнулись и стали опасаться за своего чересчур доверчивого короля. Они увеличили число часовых на верках, а ночью пьяницам и скандалистам русским не разрешили оставаться в городе. Адмирал Гелденлеве получил строжайшие инструкции зорко следить за русскими галерами, не слушаться царя и самому командовать датским флотом.
Положение в Копенгагене обострилось до крайности. На вопрос, почему Петр не принимал какого-нибудь определенного решения: то ли идти войной в Швецию, то ли захватить гостеприимную Данию, есть ответ. Колебаться царя заставлял вид эскадры Джона Норриса. Тот также не бездействовал и пока деликатные датчане искали способа выразить неудовольствие так быстро ставшему нежелательным союзнику, решительный британец принял необходимые меры, провел нужные переговоры и даже предлагал захватить русские линейные корабли и галеры. Он, будто бы, имел приказание от своего короля взять царя в плен!
Умело пущенный слух подействовал, и Фредерик наконец-то решился предложить опасному союзнику отозвать свои войска, что Петром было выполнено нехотя, лишь в конце октября. Русский линейный флот также ушел. Только тогда ушел и Норрис, но несколько его кораблей остались на всякий случай у датской столицы.
Надо отдать должное адмиралу и Англии в его лице. Если бы не их предусмотрительность и решительность, то Россия давным-давно подмяла бы Европу своим чугунным задом. Угасив факел европейской цивилизации, этого странного, но чертовски привлекательного юридически-технологического феномена, доставшегося нам в наследство еще от эллинов с римлянами. Кто знает, сидел бы я сейчас в Монреале, печатая эти строки на клавиатуре ноутбука? Вряд ли. Не знаю насчет Монреаля, каков бы он был сейчас, но о компьютерах могу сказать уверенно – не было бы никаких компьютеров! А также ни Интернета, ни мобильных телефонов. Ничего высокотехнологичного. В этом смысле британский флот можно сравнить с Патрулем времени Пола Андерсона и от души поблагодарить Джона Норриса.
В 1718 году он снова появился на Балтике. Поняв, к чему после его копенгагенских подвигов и вмешательства в немецкие дела идет дело, царь занервничал, опасаясь наказания, и немедленно запросил Лондон о намерениях английского флота. И немедля же повелел принять срочные меры для защиты Кронштадта. В частности три больших корабля были приготовлены для затопления у входа в гавань. Вот у кого учился Нахимов топить свои корабли! Но Петр, в отличие от слабых духом потомков, верил в себя и в будущее, поэтому днища рубить не велел, а потребные для затопления камни приказал уложить в сетях, чтобы потом, при подъеме судов, их легче было вытаскивать.
В 1720 г. Норрис с 25 линейными кораблями вновь появился на Балтике и соединился с 11 линейными кораблями и 8 фрегатами шведского адмирала Спарре. Но когда тот предложил напасть на русский флот, Норрис объявил, что прислан лишь для защиты шведских берегов, и хотя все-таки пошел на Ревель и даже немного пострелял там из пушек, но больше для порядка. И хотя Норрису было предписано избегать боя с русскими, ясна была поставленная перед ним цель: ни один из противников не должен был победить другого. Англичане желали установить на Балтике равновесие сил и, главное, создать благоприятные условия для торговли.
Адмирал Мэхен был абсолютно прав, говоря о влиянии морской силы на историю. Британский флот своим своевременным появлением там и тогда, где и когда это было нужно, разрушил далеко идущие планы царя и возможно спас европейскую цивилизацию.
Юрий Кирпичев