В абсурдности и нелегитимности идущего сегодня в России процесса конституционных изменений (или путча) есть, пожалуй, один среднесрочный позитивный аспект. Этот процесс приведет к тому, что – после падения нынешнего российского режима – разные странности путинской конституции и процедуры ее принятия скорее всего приведут не только к отмене этого текста основного закона РФ 2020 года. Будущий и все более далекоидущий политический транзит в России может также открыть окно возможностей для формулировки, обсуждения и принятия совершенно новой российской Конституции. Такой процесс смог бы не столько возвращать Россию на допутинский постсоветский политический путь, сколько продолжит оборванный в январе 1918 г. досоветский конституционный процесс. Таким образом принятие совершенно новый основной закон РФ мог бы не только отменить путинскую Конституцию 2020 года. Оно может также выйти за рамки старой ельцинской конституции. Сегодня уже иногда забывают, что первый постсоветский основной закон, принятый в декабре 1993 г., хотя и содержал множество прогрессивных норм, в своё время подвергался критике за дисбаланс в распределении политической власти и за нечеткость в определении якобы федерального устройства России. Умелое использование Путиным некоторых недостатков Конституции 1993 года с целью постепенного демонтажа протодемократического строя России с 2000 года доказывает, что эти ранние опасения касательно ельцинской Конституции были уместны. Сегодняшняя все более причудливая агония Второй Российской республики (после Первой неудавшейся республики 1917 года) не только указывает на ее скорее ранний, чем поздний конец. Она может также предоставить шанс коренным образом переформатировать институциональную структуру постсоветского государства в совершенно другой Третьей Российской республике. В некотором смысле новая Конституция постпутинского режима может в большей степени вдохновляться Первой (парламентской), нежели Второй (президентской) Российской республикой. В частности, она могла бы децентрализовать политическую власть как в Москве, так и в российских губерниях. Третья Российская республика может передать большинство исполнительных полномочий из рук Президента в назначенное парламентом правительство. Можно себе также представить возвращение к идее земств XIX века – в несколько измененном «локализованном» виде. Это могло бы означать не укрепление региональной и губернаторской власти, а упрочение субрегионального и/или муниципального самоуправления городов, поселков, районов и/или сельских общин в рамках полностью обновленной и глубоко децентрализованной Третьей Российской Республике. Как процедура, так и результаты принятия путинской Конституции 2020 года явно ведут Вторую Российскую республику возникшей в 1991-1993 годах в тупик. В то же самое время, стремительно приближающийся коллапс сегодняшней российской политической системе несет в себе для российской демократии и новый шанс. Уже сегодня имеет смысл подумать о том, каким образом Конституция уже недалекой от своего возникновения Третей Российской республики должна отличатся не только от путинской Конституции 2020 года, но и от ельцинской 1993 года. В частности, стоило бы подумать российским юристам и политологам, как можно сделать новый российский государственный строй более функциональным и устойчивым нежели первые две республики.
Андреас Умланд – редактор книжной серии «Советская и постсоветская политика и общество» издательства «Ибидем» в Штитгарте, старший эксперт Украинского института будущего в Киеве.