Я в день получаю множество звонков.
И такое же множество делаю сама.
Координация, вопрос-ответ: «Дошли посылки? Что надо? А этому подразделению? А вам? А какой модели, а сколько?»
Или: «И срочно, срочно сделать рентген, сфотографировать и выслать мне, будем договариваться в хорошем отделении.»
Или: «Слушай, тут у нас ребята прозревают…»
И это последнее мне дороже всего.
Это звонки не по делу, это звонки «А поговорить?», они страшно отвлекают от бега, но бросаю всё и слушаю…
Это звонки из армии и Нацгвардии.
От ребят, которые сейчас идут и едут по Украине — в знакомые ранее города, города, где они бывали по-гражданке, где учились и работали, в незнакомые ранее города и сёла, где они никогда не собирались бывать, потому что ну что там делать, на Донбассе, то ли дело Львов…
От ребят, которые вроде бы и знали свою Украину, да, как оказалось, не совсем…
Украину востока и юга, поднятую, если верить новостям, волной сепаратизма и отчаянного желания прильнуть к лону матушки-России.
Это если верить новостям. Специфическим новостям.
Не-не, я не читаю перед обедом советских газет — но невольно, краем уха и услышишиь. Что-де бедные мирные жители Славянска сейчас готовятся дать отпор украинским карателям. Что-де украинская армия под деревней Кутузовка…
Ой, подождите. О деревне Кутузовка — это случай особый. Это вкусное. А вкусное на десерт.
А в основном здесь будет поцитатно, от армии и Нацгвардии, удивлённое, ошеломлённое, восхищённое — и вообще, сепаратизм, говорите?
Ну-ну…
Украинская армия под деревней Кутузовка арестовала местных жителей, бросила их на землю, всех, даже девушку Наташу.
Местных жителей пытали и стреляли над головами из автоматов. Не пожалели даже девушку Наташу…
… из новостей
Судьба девушки Наташи взволновала…
Десантники
— ну, шли мы по полям, скажем, огородами, хе-хе-хе… Скажем, от Мелитополя.
Честно скажу, горючего хватало, опять же сухпай для личного состава. Останавливаемся у села N. Тут дождь, пока развернулись, пока поставили палатки, смотрим — подъезжает джип. выходит из него тело в очень комфортном спортивном костюме. Ну, мы слегка напряглись. Тело подходит к нам, вальяжно так говорит, ребята, пошли к багажнику, забирайте. ну, мы двинулись, смотрим — открывает багажник, там упакованы в одноразовых судках сто первых, сто вторых.
— Ржу.
— Ага. И пирожки. Но пирожки бабушки принесли. По грязи этой шли из села — мы сразу снова не поняли, ну, думаем, сейчас начнут кричать за коммунизм и оргазмы в советском союзе. а они нам — сыночки, вот пирожки, горячие ещё, кушайте, сыночки.
— Это юг, да?
— Ага.
— ну, а деревня Кутузовка и главное — как там девушка Наташа?
— Погодите, Леди. Дойдём и до Кутузовки… Значит, снялись мы наутро и поехали дальше. Когда глядим — подъезжают несколько других машинок, и из них тоже лезут тела в комфортных спортивных костюмах. ну, мы слегка напряглись.
— Ясен пень.
— Подходят они к нам, старший представляется. И говорит, мол, машины хочу заправить. не, ну мы отказываться не стали, горючее, оно лишним не будет. А этот, в спортивном, пока машины заправлялись, рассказывает — я, мол, тут всё держу, ребята. Я в похоронном бизнесе, поняли? У меня полторы сотни бойцов, если что. Только не уезжайте. Вы тут нужны. Вдруг Рашка полезет.
— А вы?
— Не, ну а что мы? У нас приказ двигаться дальше. Ну, он репу почесал, грит — ладно, пацаны, завтра снова приеду.
— Приехал?
— Приехал. Пожрать, горючее, всё привёз, лыба сияет. Грит — а у меня уже, пацаны, триста бойцов. Из Донецка прибыли. Так что вы не волнуйтесь, езжайте спокойно, мы здесь удержим, если что.
— Класс. Но как же девушка Наташа?
— А, погодите, Леди. будет про Наташу.
Гвардия. Проверки на дорогах.
— І приїхали ми в місто P.
— А ти це місто знаєш? Це одне з самих гнилуватих міст сходу.
— Жартуєш? Я жив у цій області, чого ж не знати? Я сам переживав, але усе чотко. Усі місцеві все розуміють, як перевіряємо машини, ні вапрос, хлопці, ми все понімаєм, мовляв, перевіряйте. Правда, пацанів з канабісом заловили.
— Та ти шо? І шо?
— Ну, відвели набік, пояснили, що ми не по цим ділам, ми зброю шукаємо. Одним словом, Бог з нею, з Росією, але щоб більше цього не було!
— Регочу.
— Ото ж…
Десантники. И девушка Наташа.
— И встали мы наконец в донецкой. Хорошо встали, прочно, развернули лагерь.
— И понеслось…
— И понеслось… Те же пирожки, те же борщи. Мы прозревали.
— А как же сепаратизм?
— ну, Леди, вы же взрослая девочка. Вам ли не знать, что так называемый сепаратизм у нас — это города в первую очередь, тётки, мечтающие о советах, мужики за 200 рэ на водку. И те бы не вышли, если бы не отряды туристов от соседей. А с селом всё в Украине в порядке. Чтоб вы понимали, у нас никогда не было столько горючего, сколько нам дала Украина по дороге. Пока мы на Донбасс шли, да и по Донбассу…
— Да, но как же девушка Наташа? Спой нам о ней, аудитория у твоих ног.
— Да погодите, будет и про девушку Наташу.
Гвардия. Передислокация.
— Так що ми тут в селі B. Приїхали, розмістились у місцевій школі.
— Чекай, а як же діти?
— так перше ж травня, діти вдома, які діти, що ти.
— Ага, ну да.
— ну, ми розглянулись довкола. Чорт, таке мальовниче село, наче ми вдома, в Тернополі та Луцьку, а не на межі Д. та Х. областей. Коли дивимось, біжать до нас голова сільради і якісь тітки. ну, ми так підібрались злегка. А вони прибігають, і кажуть — Хлопчики, синочки, вибачайте, з обідом запізнюємось, буде лише за годину. А ми такі — ух ти, ми тут думали сухпайком перекусити, а нас, виявляється, ще й обід чекає. Ну, я хлопців розтуркав, сплять після дороги, кажу, хлопці, зараз обід буде.
— А де спали?
— О, це саме цікаве. Тут матраси на підлозі, так тітки ці принесли постіль з дому. Випрасувану постіль, уявляєш?
— Ага, а ви на цю постіль у повнй викладці?
— Та нам було незручно, шо капець. Тітки постіль застеляють, ми кажемо — тіточки, та не треба, ну ми ж самі руки маємо з правильного місця. А вони — ні-ні, синочки, ми постелимо, відпочивайте. Синочки, уявляєш? І це схід. От і твій сепаратизм.
— Та який він мій, Господь з тобою!
— ну да. Ну, я усе те знав, я ж тут скрізь жив. А ті хлопці, що на Донбасі та Харківщині уперше — от вони прозрівають!
Десантники. Деревня Кутузовка.
— И так мы дошли до этой Кутузовки.
— ну-ну? Я с вожделением жду рассказа о девушке Наташе.
— Ага. А тут опять дождь. Грязь, ливень, мы палатки сразу поставили, а тут приказ сворачивать, опять выходим. Мы палатки сворачиваем, месим эту грязь, смотрим, метутся человек десять.
— С пирожками?
— Леди, вы знали, знали!
— Я ржу. Я знала, да. Это моя Украина. Мне ли не знать мою Украину? Но как же девушка Наташа?
— Не было девушки Наташи, Леди. Вы меня знаете, я бы девушку Наташу заметил. ну не было, хоть убей. Тётки были, дядьки сельские. сыночками называли. Плакали тётки некоторые. А как не плакать, у них сыны в армии? Но девушки Наташи не было, хоть убей.
Гвардия. Перед броском.
— А тоді вирішив я сходити до церкви. давно не був, мав потребу. Дивлюсь, церква на горі. То я й пішов. А вона зачинена. ну, я розвертаюсь, дивлюсь, дві тітки на вєліках спинились. І питаються — Хлопці, а ви до нас надовго?
— Як саме питають?
— З надією питають. Ти розумієш, дивлюсь я на них, слухаю, що вони мені розказують, і розумію, що тут же живуть прості люди. У них весна, огороди, а тут такі новини, тут якісь зелені чєловєчкі лізуть. Та, що старша, з цих, з вєліками, питає — а ви лишитесь з нами? Ні, кажу, матінко, ми скоро далі. Вона мені каже — жалко… Знову ми тут будемо самі?
— Тобто, вони сприймають вас як захисників?
— Саме так. Без варіантів. Я й втішаю — ви не переживайте, ми мобільний загін, ми тут крутимось поблизу. А вона мені каже — як можу не переживати, у мене синок у прикордонниках. Ми за всіх вас переживаємо, хлопчики.
— Це Харківщина?
— Так.
… я знаю.
Я знаю цену этому сепаратизму.
Я знаю Днепропетровскую, Запорожскую, я отлично знаю Донецкую и Луганскую области.
Я знаю эти города, городки и сёла. Я не удивляюсь, когда слышу украинскую речь в этих областях, я также не удивляюсь этим рассказам о местных дядьках, тётках, бабушках и даже без девушки Наташи, рассказам, похожим на фильмы о войне, что мы смотрели в детстве. Эти судьбы солдата, отцы солдата — всё это, рассказывающее о поддержке населением СВОЕЙ армии.
Идущей по СВОЕЙ земле.
Чтобы помочь СВОЕМУ народу избавиться от оккупанта — даже если наш оккупант выглядит всего лишь бандитом из Воронежа, приехавшим в Славянск.
И даже если он выглядит садистом, вспарывающим животы, из местных.
Сепаратизм, говорите?
Несколько тысяч на площадях городов, при сильной поддержке неизвестных (или очень хорошо известных, слава интернету!) в камуфляже и с оружием российской армии — это не сепаратизм.
Это идиотический терроризм, прячущийся за спинами горстки тёток, мечтающих об оргазмах советской молодости.
И не надо о народе.
Мне — не надо.
Я знаю этот народ.
ну, и наши ребята, что сейчас там, в армии, в гвардии — теперь они ещё лучше знают свой народ.
Повторяю — СВОЙ народ.
Оригинал публикации —