Марксистские интеллектуалы вовсе не зря вели последовательную критику «буржуазного субъективизма». Это как-то вырабатывало строгость в политическом и социологическом анализе.
Точно так же как традиции академического спора, выработанные ещё во времена схоластов, гарантировали от распространения откровенно-лженаучных теорий. (Понятно, что всё это про Запад).
Политик и политический теоретик в самую последнюю очередь должны ориентироваться на те подходы, которые вызывают у них подсознательное удовольствие, дают пусть сказочный, но идеальный выход из ситуации. Просто потому, что «сказочный» не достижим, и попытка к нему приблизиться вынуждает истреблять существующую реальность и пытаться насадить иную…
Сейчас вовсю развернулась «критика культа личности Обамы и её последствий».
Начнём с самого простого случая — критика соглашения с Ираном. Исторически она почти равна переходу Запада к политики «разрядки» (детанта) в отношениях с СССР и странами «восточного блока» в начале 70-х.
Тогда альтернативой была только программа Солженицына, изложенная им в «Гарвардской речи» 1976 года: тотальное сопротивление экспансии СССР, включая вооружённые вмешательства (много Вьетнамов), а для необходимой внутренней мобилизации — отказ от плюрализма и от «размягчающего» влияния традиции гуманизма и ренессанса. Итог этой стратегии, будь она принята «вождями Запада», ясен — приход в Москве к власти откровенных неосталинистов, и «всеочищающая» ядерная война (а на Небе разберутся — где свои, и где глубоко чуждые).
Сейчас — без компромисса по иранской ядерной программе, уже была бы «шиитская бомба» и ирано-американо-иранская война. До Израиля баллистические ракеты могли не добить, но достаточно было перенести один-два заряда через Персидский залив… Речь даже не о нефти по 300 долларов за бочку и крахе западной и китайской экономик, но то, что ответное разрушение Ирана многократно увеличит стимул мусульманских движений наносить самый трагический ущерб Западу и Израилю. Но «приятно» мечтать как Иран сдаётся, и поэтому предлагается политика, которая волшебным образом завершается не Большим Бу-Бух, а торжественным въездом Нетаньягу на белом слоне в Тегеран…
Ведь послушайся Запад Солженицына, Рейган всё равно имел бы шанс посетить Москву в 1988 году. Но исключительно в костюме высшей радиационной защиты…
Теперь об «Арабской весне». Она внесла в политику нестабильность. Как любой крах полицейского консерватизма.
Вот, например, Весна Народов 1848 года.
Все признают внутренний, имманентный характер революций 2011 года. Но Обаму винят за его Каирскую речь (июнь 2011 года).
Но какая у него была альтернатива? Забросать вакуумными бомбами Ат-Тахрир, избавив Египет от наиболее радикальных сторонников свержения Мубарака?
Объявить свержение Мубарака «нелегитимным», а новые правительства Туниса и Египта — «хунтами»…
Помочь Каддафи утопить в крови восстание? И получить ещё одну Сирию?
И в результате поддержки Вашингтоном этих самых «модернизационных диктатур» не спасти диктатуры, но отдать арабский мир во власть всех изводов «Братьев-мусульман»?
Ведь был опыт 50-60-х годов, когда США и Британия изо всех сил поддерживали довольно умеренные прозападные арабские монархии. Завершилось это не просто падением монархий, но приходом к власти очень агрессивных просоветских панарабских социалистических режимов.
Западу предлагается повторить весь рисунок украинской политики Путина.
Часто сетуют, что не признай Германия независимости Хорватии в 1991 году, не развалилась бы Югославия.
Дескать, если бы Берлин отвернулся от Загреба, то Белград бы послал танки и привёл бы смутьянов в оковах обратно в Социалистическую Федерацию.
Но в том же 1991 году Буш-старший и госсекретарь Бейкер изо всех сил показывали республикам, что они против развала СССР. Особенно «толстые» намёки адресовались Киеву. И что, сохранило это Союз?
На Ельцина злобствуют, что об итогах событий в Беловежской пуще, он сперва сообщил Бушу, а только потом Горбачёву. Но это был со стороны Бориса Николаевича такой тончайший троллинг: мол, извини, Джордж, но у тебя обломилось…
Тэтчер и Миттеран хором требовали от Горбачёва не допускать воссоединения Германии. Но Михаилу Сергеевичу достало государственной мудрости не повторять проспекта Руставели у Бранденбургских ворот…
Буш-младший мог не свергать Саддама Хусейна, но поскольку на Арабском Востоке оказались уязвимы все режимы такого класса, то в итоге столицей Неназываемого стал бы не Мосул, но Багдад. И ничто бы не могло помешать Тегерану оккупировать юг Ирака — для защиты арабского и шиитского населения от «исламофашизма».
Просто представьте иранские миротворческие дивизии у границ Кувейта, Эмиратов и Аравии! Шиитский Бахрейн бы просто упал как спелый плод в руки аятолл.
Есть очень хороший, даже юбилейный пример, когда Запад поддерживал «просвещённый авторитаризм» с катастрофическими последствиями для себя.
Речь идёт о русско-французских отношениях, особенно в период с 1905 по 1917 год. Париж был не только важнейшим политическим партнёром для Санкт-Петербурга в это время, он был партнёром необычайно влиятельным, особенно в области военных и финансовых контактов. Надави Франция как следует — и царь был бы вынужден пойти на реформы, не доводя дело до революции. Тем более, что тогдашние «системные либералы» были бы очень признательны за такую поддержку извне их усилий. Однако, получив в обмен на огромный заём в апреле 1905 года (как всегда, секретными протоколами) от Российской империи обязательство ещё до завершения мобилизации атаковать Второй рейх (читай: уложить в приграничных сражениях свою кадровую армию), Париж просто не дышал на самодержавие.
В июне 1911 года российские генштабисты взяли на себя «повышенные обязательства» — на 15-й день войны начать наступления на Кёнигсберг и на Одерском направлении.
Поэтому в самый драматический момент, когда после убийства Столыпина Двор начал окончательно превращать «думскую монархию» в «управляемое думство», никакого противодействия этому со стороны признательного Парижа не последовало.
А ведь именно в 1911-13 годах был почти идеальный временной зазор для либеральных политических реформ — экономика на подъёме, эпоха революционной смуты забывается, средний класс и умеренное в своих воззрениях гражданское общество формируются на глазах.
Но Франция и Англия были очень заинтересованы в неприкасаемости власти своего августейшего кондотьера.
Единственно кто был заинтересован во втягивание Петербурга в новый цикл либеральных реформ, на самом деле, была Германия. Но кайзеру и его правительству идея демократизации России (как и демократизация всего прочего) была глубоко чужда, а для немецких социал-демократов империя Романовых воспринималась как путинская держава — для Украины сегодня. Все понимали, что неоднократно нарисованный карикатуристами «русский паровой каток» (с императором Николаем Александровичем за рычагами) предназначен только для того, чтобы проутюжить путь на Берлин.
Теперь об исламе и беженцах. Если у тебя конфронтация с режимом или силами радикального толка, то наилучший вариант — это содействие появлению у противника умеренной фракции и затем провоцирование борьбы между умеренными и радикалами.
Если у тебя в стране появляется инородная община, то лучший способ стимулирования её хоть к частичной ассимиляции — это демонстрация дружественности.
Тезис о «нашествии» — повтор нацистской пропаганды, когда упрёк в неассимилированности бросали бежавшим в Германию от войны галицийским (австрийским, но сделанных польскими) евреев. А до этого и до рокового выстрела Гриншпуна в Париже 9 ноября 1938 года, упрёк в неассимилированности адресовался почти всем евреям Европы вплоть до середины XIX века.
Поклонникам «магической политики» приятно грезить, что они объявят вот-вот ислам не религией, но тоталитарной идеологией. Они никогда этого не сделают, но постараются проводить политику, в т.ч. миграционную, так как будто это можно сделать уже завтра-послезавтра (указом условного Трампа).
Они не понимают, что бежавшие от «исламофашизма» — его самые лютые враги. Как бежавшие от коммунизма — были самыми яростными и убеждёнными антикоммунистами. Бежавшие от нацизма — антифашистами…
(В прошлом феврале я иронизировал, что 100 тысяч. евреев — число необходимое и достаточное — выпустили из СССР в семидесятые, чтобы получить «хронотелескоп»: отследив идеологическую, социальную и политическую эволюцию эмигрантов, можно было достаточно точно предсказать эволюцию гипотетической постсоциалистической России и уже исходить из этого в своих «андроповских планах». Впрочем, не менее точный и детальный прогноз был дан в заостренно антимещанских и антибуржуазных антиутопиях — «Незнайке на Луне» Николая Носова и «Хищных вещах века» Стругацких, написанных в 1964 году)
Вот 40 лет назад, когда польской «Солидарности» (первого массового рабочего демократического антикоммунистического движения) ещё не было и в проекте, Генри Киссинджер считал, что «еврокоммунизм» («ересь» итальянской, испанской и французской компартий, решившихся отказаться от догмата «диктатуры пролетариата» и признавших идеологических плюрализм и многопартийность как норму и для социализма) — это единственная возможность для Запада противостоять советскому влиянию.
Если бы Запад запретил бы все свои компартии — как тоталитарные и орудия Москвы, то первый же серьёзный кризис Западной Европы привёл бы вышедших из подполья коммунистов к власти. Урок борьбы Бисмарка с германскими социалистами был усвоен.
Самая главная угроза для тоталитарной идеологии — её либерально-реформистский извод. Наработки еврокоммунистов, ссылающихся на теоретический авторитет Антонио Грамши, очень помогли группе Горбачёва ровно 30 лет назад приступить к пусть поверхностной, но демократизации, и к реальной десталинизации.
Появление терпимого, вестернизированного ислама в Западной Европе и Северной Америке — это самая смертельная угроза «исламофашизму» (не зря автор этого термина — президент Буш-младший, не уставал противопоставлять его «исламу — как великой религии мира», а ведь в сентябре 2001 года мог и принять «трамповские указы»).
Главная цель терактов против Запада — создать вокруг ислама атмосферу ненависти, чтобы не допустить появления европейски- реформированного ислама. Беженцам из СССР повезло: тогда была установка, что коммунизм — чума, но вот великая свободолюбивая интеллигенция… Встретили бы эмигранты 70-80-х такой градус русофобии, как тот градус антиисламизма и расизма, каким сейчас сами страдают — носа бы на Запад не высунули бы.
Нельзя планировать политику в отношении мусульман Запада (и палестинцев Западного берега) так, как будто есть возможность либо огородить их 20-метровым забором, либо мановением волшебной палочки перенести их на Восток.
Вот советский государственный антисемитизм сломался на том, что после позорного краха идеологической ассимиляции евреев в совграждан с лицами еврейской национальности его логическим следствием не могли оказаться ни полное выдавливание евреев из страны как в Польше 1968 (20 тыс. — не 2 млн.), ни Холокост-2.
Поэтому перестройку евреи встретили последовательными антисоветчиками, прорыночниками и прозападниками. Чего ассимиляционная политика Кремля и хотела избежать любой ценой.
Но верные сусловцы исходили из утопии. Как и цари, считавшие, что сохранение Черты оседлости будет стимулировать евреев к переходу в православие(самодержавие-и-народность). А евреи полезли с наганами…
оригинал — https://www.facebook.com/ihlov.evgenij/posts/1579741598707659
автор — Евгений Ихлов