Илья Пономарев: диктатура бизнеса еще более опасна, чем диктатура политиков — примеров этого в истории полным-полно

Посмотрел сегодня отличный фильм «Трамбо» Джея Роуча.
Он рассказывает про члена американской компартии, самого известного и высокооплачиваемого киносценариста своего времени, многократного лауреата премии «Оскар» Далтона Трамбо («Римские каникулы», «Отважный», «Исход», «Спартак» и др.).
Этот человек стал символом сопротивления творческой интеллигенции США маккартизму, был стойким борцом за свободы слова и мысли. За это он отсидел в тюрьме, потерял работу, свой дом и благосостояние, но не сдался.
Что характерно, на фоне не самых эффективных действий государства, основными преследователями Трамбо были вполне себя частные лица. Травля была организована профессиональным сообществом Голливуда, частью которого был Далтон. Главными его врагами оказался не сенатор Маккарти, а Джон Уейн, Рональд Рейган, Уолт Дисней и др.
У Трамбо были левые взгляды. У меня тоже. Меня всегда возмущало табуирование в США этого мировоззрения, которое в течение многих лет политическими оппонентами приравнивалось к симпатиям к сопернику Америки в холодной войне — СССР (очень похожая ситуация сейчас в Украине). От этого пострадало большое количество отличных людей; даже ваш покорный слуга часто сталкивается со, скажем так, серьезным недопониманием, когда я говорю в этой стране о своих политических взглядах.
Только после распада СССР, когда эта манипуляция перестала работать, в Штатах начали появляться политики, открыто говорящие о своих левых взглядах. К сожалению, их пока еще мало, но они набирают силу. Особенно много сторонников левых взглядов сейчас среди молодежи, которая не боится об этом говорить. Кремниевая долина и основные образовательные центры стали очагами, где левых становится все больше. Хотя вопреки мнению многих наших соотечественников и радикальных правых, их пока еще очень мало в масштабах страны.
В отличие от постсоветского пространства, где существует право-либеральный (неолиберальный) союз, в Штатах либералы сейчас состоят в союзе с левыми (демпартия), и им противостоят правые консерваторы (республиканцы). Неолибералы (т.е. правые либералы) оказались распределены между обоими этими лагерями.
Как результат, происходит консолидация преимущественно неолиберального истеблишмента, для которого и левая улица («BLM»), и правая («Трамп») становится опасным врагом. Временная победа Трампа в 2016 году была результатом ослабления и раскола верхушки республиканской партии, оказавшейся дезориентированной после неоконсервативного правления Буша-мл. и во многом потерявшей свою идентичность во время Обамы (этому во многом способствовала радикальная пропагандистская деятельность телеканала Фокс).
Демократический истеблишмент перед лицом такого опасного противника, как Трамп, поддержанный де-факто и республиканскими оппонентами уходящего американского президента, напротив, смог консолидироваться. Радикальные антиглобалистские и националистические взгляды Трампа сгладили противоречия между интернационалистической (альтерглобалистской) левой улицей и неолиберальной верхушкой демократов, и обеспечили на фоне экономического и социального кризиса, вызванного ковидом, победу правому либералу Байдену.
Протесты трампистов и штурм Капитолия облегчили задачу объединенному истеблишменту, дав оправдание для преодоления межпартийных противоречий. Сейчас его главная задача — задавить улицу, не дать ей обрести свою субъектность. Республиканские лидеры будут давить трампистов, демократические — левое крыло (Сандерс, Кортез и др.).
Важнейший элемент этого контроля — соцсети. Мы уже сейчас видим, как начав с вполне оправданной временной блокировки Дональда Трампа лично, владельцы крупнейших Интернет-холдингов перешли сначала к массовому и постоянному запрету не только уходящего президента, но и сотен его сторонников, а когда те начали уходить на другие платформы (Parler и др.), то и к запрету на бизнес для этих платформ в целом (последнее, кстати, вполне тянет на антимонопольное разбирательство).
Свобода предпринимательства, ссылки на частную собственность на платформу твиттера, фейсбука и др. не может быть основанием для подобных актов цензуры по политическому признаку. Начав с бесконечно мне лично неприятных правых радикалов, этот процесс неизбежно потом перейдет на радикалов левых, и на всех других граждан, которые будут бросать вызов системе. Атака на Конгресс, осуществленная несколькими десятками ультраправых, легко предотвращалась законными и ненасильственными полицейскими методами, поэтому ответственность за пролитую кровь несут не справившиеся со своими прямыми обязанностями органы правопорядка (тем более, что уже известно, что Трамп заранее дал согласие на использование Нацгвардии для обеспечения порядка, чего не было сделано). Вся российская оппозиция регулярно делает куда как более радикальные призывы, чем их сделал 6 января Трамп, и я не хотел бы, чтобы мы сами давали российской власти индульгенцию на наше преследование и блокировку в соцсетях.
Американское общество сейчас лишают не свободы слова, а еще более важного права человека — права на восстание. Так же, как это право было при поддержке тех же американских демократов (Клинтон) отобрано у российского общества в 1993м, что заставляет радовавшейся тогда расстрелу «красно-коричневых» отечественную либеральную оппозицию завидовать сегодня украинским майданам.
Диктатура бизнеса еще более опасна, чем диктатура политиков — примеров этого в истории полным-полно. Лавочник всегда предпочтет интересы своего кошелька интересам общества. Именно эти интересы двигали большинством деятелей Голливуда, травивших Трамбо. Мы не можем допустить, чтобы это повторилось в наше время, и наши политические предпочтения не должны встать впереди наших демократических принципов. Тем более, что в современном глобальном мире действия американских медиахолдингов и соцсетей касаются не только США (в конце концов, это внутренняя политика этой страны), а всего человечества.