Сморщенные, давно нечищеные сапоги по-деловому топтали тонкий ковер персидской работы, оставляя на нем четкие следы с комочками не то грязи, не то навоза. Сапоги аккуратно обходили тело, лежавшее на ковре навзничь. Из-под тела виднелась лужица крови.
— Унесите профессора, — распорядился человек в кожаной куртке, глянув из-под картуза холодным взором революционных глаз. Швейцар Федор вместе с подоспевшим дворником вынесли тело профессора Преображенского и погрузили в санитарный транспорт.
— От имени революционного комитета благодарю Вас за службу, доктор Борменталь, — произнес Швондер (именно он был тем человеком в картузе), пожимая руку бывшему ассистенту профессора. Вы выполнили свой священный долг, пристрелив особо опасного классового врага.
— Виталий Александрович? Да, это Швондер. Все исполнено. Да. Мы с товарищем Борменталем выезжаем сию же минуту. Скоро будем у Вас. До свидания.
Через полчаса Швондер и Борменталь, в сопровождении двух сотрудников ЧК поднимались по широкой мраморной лестнице, ведущей в революционные начальственные кабинеты. Постучав, они скрылись за массивной дубовой дверью.
— Да, все бумаги профессора у меня. Я могу утверждать, что мы сможем повторить операцию. Я готов возглавить клинику и приступить к работе. Конечно, я осознаю всю важность и секретность поставленной Вами задачи. Стране нужны бойцы и рабочие руки. Швондер возглавит филиал в Петрограде.
Так, холодной весной голодного послереволюционного года зародился самый секретный проект революционного комитета. Борменталь, вырвавшись из-под тирании профессора Преображенского, быстро поставил воспроизводство пролетариев на поток. Уже через месяц возвращенные к новой жизни создания нескончаемым потоком покидали стены клиник, расположенных в разных частях страны. Борменталь через некоторое время получил Сталинскую премию. Говорят, что проект «Шариков-2000» действовал весь период существования СССР и до сих пор продолжает успешно работать в России.