Меркель и Оланд не грозили ВВП международным трибуналом, но дали понять, за кого держат..
Встреча «нормандской четверки» началась вечером 19 октября почти с двухчасовой задержкой и закончилась уже после полуночи 20 октября. В закрытом режиме лидеры Украины, Германии, Франции и России обсудили вопрос реализации Минских соглашений. В ходе беседы Путина, Оланда и Меркель за ужином обсуждался также и сирийский вопрос.
Об итогах нормандской встречи размышляет политический аналитик Владимир Скрипов.
Живой снимок порой расскажет в сто раз точней и больше, чем сотня комментариев, Судя по выражениям лиц, люди. прибывшие на «деловой ужин» в «нормандском формате» в среду в Берлин по приглашению ее хозяйки, явно без аппетита. Во всяком случае, его отсутствием особенно страдают Путин и Порошенко. Оба они отправились к берлинскому столу, заявив, что ничего полезного не ждут от застолья. Вот, к примеру, как выразился накануне, будучи с визитом в Осло, украинский президент: «Достаточно ли я оптимистичен? Да, я очень оптимистичен по поводу будущего Украины, но, к сожалению, не так оптимистично о завтрашнем заседании»,
Хроника тяжелой хроники
Напомню, что термин «нормандский формат восходит» к июню 2014, когда в местечке Шато-де-Бенувиль в Нормандии произошла первая встреча «четверки». Символично, что первый «десант миротворцев» высадился на фоне развертывания трагедии на востоке Украины и празднования 70-летия высадки союзников в Нормандии. С тех пор состоялось 18 саммитов на эту тему, в том числе (помимо первого) — на высшем уровне: 17 октября 2014(Милан), 11-12 февраля 2015(Минск) и 2 октября 2015 (Париж).
Как видим, первоначальная их динамика была достаточно интенсивной, а затем оборвалась на целый год. Если отбросить подробности, то в ней прослеживается два принципиальных этапа. Первые четыре встречи проходили на фоне войны в бантустанах и сопровождались наработкой условий ее прекращения. Общим их итогом к Парижскому саммиту стало принятие т.н. «политического блока», включающего амнистию участникам бойни, внесение изменений в Конституцию Украины об особом статусе ДНР и ЛНР и проведение в них выборов, которые должны были состояться еще до конца 2015-го года. В обмен на это объявлялся развод воюющих и заключение перемирия, а также выполнение главного требования Киева – обеспечение контроля над границей с Россией на территориях, захваченных сепаратистами. Для обеспечения выполнения условий договорились также о доступе на нее миссии ОБСЕ.
Худо-бедно – перемирие было достигнуто. К тому времени с двух сторон полегло без малого 10 тыс. человек. И на фоне этой цифры даже напряженная неопределенность с беспрерывной полосой злых и обидных уколов – большой прогресс и благо. И оно притупило, заслонило актуальность выполнения условий, на которых была остановлена мясорубка. Вопиющий факт, что ни одно из них не было выполнено. А не выполнено было потому, что изначально стороны не хотели и не могли этого.
Камнем преткновения изначально стал вопрос о контроле над границей между Россией и бантустанами. Именно к ней привязан политический блок. Однако спор не был решен и завис относительно того, что считать паровозом и вагонами: контроль над границей или Конституцию, выборы и пр.?
Вполне очевидна и непримиримость интересов сторон. Киев считает, что вначале Запад должен закрыть вопрос с границей, «закрыв» ее украинскими пограничниками при поддержке ОБСЕ. Он упирается, поскольку возмущен самой обусловленностью требования, которое кажется ему абсурдным. Даже сама постановка «предварительных условий» воспринимается здесь с возмущением. Ведь формально оба бантустана не признаны даже Москвой, поэтому они официально продолжают считаться территорией Украины – вместе с границами, разумеется. А то, что они контролируются только российскими пограничниками и сепаратистами, и стало открытыми воротами для закачки военной помощи – это разбой, бандитизм, политический нонсенс, устранение которого, по мнению Киева, мировое сообщество должно требовать без всяких условий. Тем более, что у украинцев нет никакой уверенности, что после реализации политических мероприятий им беспрепятственно позволят «закрыть» границу.
Резоны российской стороны тоже на поверхности. Если выполнить украинское требование, это означает одно из двух. Либо – без военной и гуманитарной поддержки России бантустаны обречены на агонии. А это бьет по репутации Путина в своей стране и в «русском мире». Либо придется нарушать соглашение, то есть попросту отстреливать украинских пограничников, что тоже плохо, так как это станет вызовом всему миру и спровоцирует самые жесткие реакции.
Поэтому ситуация тупиковая, что прекрасно понимают, по-видимому, не только в Москве и Киеве, но и в Париже и в Берлине. Вот почему Кремль пытался навязать формат тройки вместо четверки и до предпоследнего дня буквально транслировал свой отказ от ужина. Да и Порошенко хотел примерно того же самого.
Не удивительно, что черновая работа экспертов, готовивших «бумаги на подпись», завершилась пшиком. И никакого обязующего документа не было принято: ограничились решением о создании рабочей группы для согласования очередной «дорожной карты» (Оланд). То есть, по сути весь «нормандский список» отложен на очередную неопределенность. На этом фоне согласие Путина на введение вооруженной миссии в Донбассе – уже достижение. Уместно напомнить при этом, что именно Германия сейчас верховодит в этой организации.
Тройка с результатом «двойка»
Вообще складывается впечатление, что нынешняя встреча – лишь повод для того, чтобы поговорит с глазу на глаз в формате тройки. И что по настоящему всерьез Меркель и Оланда интересовал второй вопрос, который с Путиным уже втроем обсуждался под занавес ночью. Это – беспредел в Сирии. «Ужин» – удобный для того повод и формат. Тем более, что в ближайшие дни нужно окончательно определиться с санкциями. И вызов на ковер Путина – важный аргумент для принятия решения.
С другой стороны, над Путиным нависло столько туч, что самое время проявить покладистость. Что он и продемонстрировал в понедельник, отдав приказ временно прекратить бомбежку Алеппо. Это случилось в тот же день, когда на встрече глав МИДов ЕС новые санкции были в принципе одобрены. И даже глава германского МИД Франк Штаймайер уже не защищал Путина. Оттого, как нервничает Кремль, можно судить и по заявлению Лаврова, который с туманной многозначительностью грозит, что ответ будет не менее жестоким.
Судя по скупым на этот час сообщениям, и Меркель, и Оланд всыпали Путину за Алеппо, не особенно следя за словами. Они, конечно, не грозили ВВП международным трибуналом, но дали понять, за кого держат. Меркель: «Международное право ясно определяет, что такое военные преступления и что бомбардировки бесчеловечны».
Путин вроде бы заверил, что готов продлить режим гуманитарной паузы, «насколько это будет возможно». Оговорку пояснил: «пока не столкнемся с активизацией бандформирований, засевших в Алеппо». А они, как известно из СМИ, далеко не все склонны воспользоваться «гуманитарным коридором», созданным для выхода из города вместе с мирными жителями. Многие заявили о намерении «стоять насмерть».
В полночь на четверг, когда после шести часов застолья ужин, наконец, закончился, новостная лента выкинула сообщение о том, что Россия сконцентрировала в Средиземноморье армаду кораблей, какой не видывали со времен «холодной войны». Включая авианосец «Адмирал Кузнецов» и атомный ракетный крейсер «Петр Великий». Версия СМИ. Цель — переброска истребителей, чтобы окончательно разнести в крошку Алеппо.
Вот и смекай: не это ли ответ Москвы на угрозу новой дозы санкций, которые, похоже, будут обсуждаться на открывающемся 20 октября саммите ЕС, который, как было сказано в заявлении МИД, может быть и несимметричным?
Владимир Скрипов