Собеседник «Русского Монитора» — Антон Редькин — инженер-проектировщик космических аппаратов из Подмосковья. В РФ он был наблюдателем на выборах, работал в «Белом счётчике», помогал беженцам, занимался правозащитой и политконсультированием. Уже больше года он живёт в Грузии. Работает, где придётся — делает ремонт, организует грузоперевозки, клининг. И одновременно помогает всем, кому может и чем может — как на работе, так и в волонтёрстве. Кроме помощи разным людям, оказывает первую помощь на протестах в Грузии, собирает донаты на мероприятиях, помогает беженцам из Украины. Участвует в мероприятиях диаспоры.
— Антон, первый вопрос традиционный: почему вы покинули РФ?
— Я уехал из России в тот момент, когда ко мне поступило два доноса на работу. У меня уже было административное дело по задержанию на митинге, суд был. Я много чего сделал по антивоенной теме, помогал беженцам. Что-то хотели навесить по кибербезопасности — я выкладывал информацию о том, как можно совершать DDoS-атаки на российские сайты. Пытался военную аналитику делать. Я формально, наверное, нарушал кучу статей уголовного кодекса, по «дискредитации», по другим делам… Полицейские стали домой ходить, предостерегать об участии в акциях. Ну, в общем, уже подбиралось ко мне. Плюс мобилизация — я ещё в вузе с военной кафедрой связался, и таких, как я, начали в армию забирать. И я подумал, что всё идёт к тому, что пора уже уезжать. Тем более в тот момент я уже не мог ничего особо сделать, почти все ресурсы исчерпал, какие можно было, как мог и помог кому-то.
— Почему вы выбрали именно Грузию?
— Грузия по многим причинам оказалась удобной страной. Во-первых, она рядом, через границу, во-вторых, не требуется виза, просто приезжаешь и всё. Единственное, что могут — не пустить, и как раз-таки политических. Этот риск всегда был, конечно.
— В РФ вы работали с беженцами. Здесь вам как-нибудь этот опыт работы помог?
— Я никогда не рассматривал с той точки зрения, могло ли мне так как-то помочь. Конечно, понимал, в какой они ситуации находятся. И я, наверное, в такой же ситуации оказался, бежал сломя голову, лучше подготовился единственное.
— То есть какой-то опыт всё же помог?
— Фактически я беженец, но юридически такого статуса здесь нет, мы все, россияне, здесь туристы. Это худший статус, потому что никаких льгот, а наоборот… Каждый россиян воспринимается, как богатый айтишник, с которого можно побольше взять что-то ему подороже продать.
— Как вы в целом оцениваете отношение грузинского общества к русским эмигрантам?
— Ну, бывают, разные люди, как и везде… Из-за того, что Россия нападала на Грузию в 1992-м в Абхазии, в 2008-м в Цхинвале. Теперь непонятно, что происходит. Конфликт не закончился, нет дипломатических отношений. В общем, отношение в целом не очень хорошее. Но на самом деле, нормально всё.
— А что больше всего запомнилось из общения с грузинами?
— Грузины очень гостеприимный народ. Это страна, принимающая отовсюду беженцев, так уж сложилась. Она, получается, наиболее демократическая к тем, кто приезжает — неважно откуда. Чего не скажешь о Турции, Армении, Азербайджане. Может быть, это культура такая.
— Работу по основной специальности вы здесь найти не можете. У вас только временные заработки, как я понимаю. Как вы справляетесь с этой неопределённостью? Она, наверное, давит.
— Психологически тяжеловато бывает. Но, в целом, мне даже в каких-то моментах нравится. В постоянной работе есть стабильность, но она бывает разная. Если начальник дурак, ты из-за него страдаешь стабильно. На постоянной работе и зарплата постоянная, но часто это даже меньше, чем на временных подработках. И утомляет, естественно, регулярность, хотя кому-то так проще. На подработках ты можешь сам выбирать, когда работать, где работать, с кем работать. Это как будто работа на себя. Конечно, есть работа на себя другого плана. Если ты предприниматель, это ещё лучше — к тебе будут идти, а не ты, кому-то.
— У вас хватает сил, на то, чтобы помогать другим. Где вы берёте столько энергии?
— Тут вопрос неоднозначный. Часто бывает, ты и себе ещё не можешь помочь, а ещё и другим пытаешься. Но на самом деле я много, на чём экономлю, или экономил, по крайней мере, какое-то время. Но даже не так-то много и надо, если нет каких-то больших потребностей. И если много работать и довольно скромно жить, найдутся и деньги, и какие-то силы, и время, чтобы помогать.
— Многие релоканты здесь говорят, что это их новая родина, и их уже совершенно не интересую ни Россия, ни проблемы русских эмигрантов. А что движет вами?
— Хорошо, если они хотя бы Грузии интересуются, потому что есть люди, которые закупорились совсем в себе. Оно и в России так же было, к сожалению. А мной движет то, что двигало. Меня не устраивало, как вся жизнь устроена. Я всё время пытался что-то с этим сделать, что-то поменять. Вот какая-то такая мотивация… Плюс, если что-то хорошее делаешь, оно как будто бы и самому хорошо от этого. И единственная проблема, что я человек увлекающий, если берусь что-то делать, погружаюсь так, что самого потом не выгрузь…
— А как считаете, нужно ли создавать какие-то эмигрантские сообщества помощи? Как в диаспорах по всему миру, например, армянских, друг другу помогают.
— Я как раз в последнее время этим вопросом озадачиваюсь постоянно. С другими, кто что-то тоже пытается делать, у меня даже какие-то дискуссии были на эту тему. В том духе, что у нас как-то всё атомизировано, все сами по себе. Вроде даже есть какие-то сообщества, но в них толком не найти помощи или она минимальная. Тут есть и объективные причины — у всех очень мало ресурсов. По-хорошему, нужны коллективные действия, как и везде, в любом серьёзном деле, иначе особо ничего не сдвинется с мёртвой точки.
— Если бы у вас была возможность, какое бы вы создали сообщество, как бы организовали диаспору здесь?
— Нужно создать какой-то общий фонд помощи или что-то подобное. Иначе в нынешнем хаосе трудно понять, кому вообще нужна помощь. Человек должен знать, куда обратиться. А когда твоя проблема никому неизвестна, никто и не думает, что она существует. Говоря грантовым языком, кейс из этого не сделать… Вот такая задача, по-моему. Её надо совместно решать, потому что коллективно всегда проще. Когда люди действуют совместно, они чувствуют моральную ответственность, понимают, что это действительно стоящее дело. Это горизонтальные связи, гражданское общество. Всё это помогает развивать дело, теснее сотрудничать. И, соответственно, эффект синергии. Общее получается больше, чем вклад каждого в отдельности. И проще присоединяться к тому, что уже существует. Когда что-то на слуху, больше желания включиться.
— Есть «Фрейм», есть «Ковчег». Они разве не объединяют?
— Они вроде бы есть, но задачи разные. «Ковчега», кстати, формально вообще нет в Грузии. Только шелтер, один на весь Тбилиси. А было три в начале войны. Вот, опять же, ещё проблема — всё скукоживается. Ресурсов всё меньше. И ещё в Грузии законы об иноагентах приняли. Всё это препятствует какой-либо помощи извне, а изнутри её всё меньше. Люди с деньгами предпочитают не в Грузии, а селиться где-нибудь еще в каких-то странах побогаче, либо в странах подальше от России.
— Вы наверняка делали попытки как-то организовать коллективные действия.
— Делал, да. И что? Какой отклик? Через «Фрейм» в том числе. Но как-то на самом деле не очень получилось. Вроде там пятьсот человек есть. Но уж очень минимальный отклик был. Причём в разные периоды — что два года назад, что сейчас. И довольно мало было желающих в чём-то поучаствовать или как-то помочь материально-нематериально.
— Как вы думаете, в Германии может что-то измениться? Будет иначе или всё то же самое? Какие у вас ожидания от Германии?
— Очень надеюсь, что мне будет экономически проще, в каком-то плане. Что я смогу, наконец, хотя бы заняться собой. Я ведь и сам не очень тут выживаю. Ещё пытаюсь другим помогать. Вместо того, чтобы какую-то карьеру делать или учиться чему-то, в каком-то нормальном месте работать, какую-то личную жизнь устраивать. Сейчас у меня непонятная ситуация. Ни то ни сё, как-то болтаюсь, что-то делаю, вроде как-то бессистемно. Обычно я люблю, на самом деле, организовывать что-то, чтобы это грамотно работало, больше пользы приносило. Но для этого нужно больше ресурсов и возможностей. Сейчас у меня их немного. Надеюсь, что в Германии будет легче. Буду смотреть, что дальше. Наверняка буду волонтёрить.
— Я так поняла, что в Германии ситуация иная. Там действительно можно уже и объединяться, и сорганизоваться.
— Там, да, там своё НКО можно также создать.
— А здесь кто не даёт?
— Здесь не то, чтобы не дают, здесь всё по-другому. Грузия, конечно, страна НКО. Но закон об иноагентах ударил по всем, а здесь всё на этом было построено. Государства в этом не было. Всё частное. Оно и хорошо: все собиралось и своими силами решали. Им помогали с грантами из Европы, США и даже из России. Сейчас всё прикрылось, многое затормозилось, разрушилось. Причём и российские НКО тоже подпадают под этот закон, поэтому непонятно, что впереди. Тому же «Фрейму» всё, что угодно, может грозить. В России были иноагенты, приехали сюда и здесь дважды иноагенты. Ну, дежавю сплошное, конечно, по ситуации всей политической.
— Теперь у вас в планах — адаптироваться в Германии и становиться гражданином?
— Стать гражданином у меня планы в любом случае есть. Но у меня большие сомнения по поводу того, стоит ли жить в Германии. Там, бюрократия очень сильная, страшная. И вообще как-то холодно, северно, и Россия уже начинается какая-то… Конечно, вроде бы какое-то производство, какая-то там современность есть. Ну как-то не совсем то, что я хотел. Я не уверен насчёт долгосрочного будущего в Германии. А там посмотрим… Во всяком случае, планов возвращения в Россию нет. И надежды на то, что в России что-то изменится тоже нет. И никому не советую туда возвращаться. Уж лучше как-то выживать в Грузии, приехать вообще без денег, без всего, и там уже что-то думать, чем рисковать и назад возвращаться.
— То есть вы в России перемен не ждёте?
— Не жду. Я понимаю, что этот гибридно-тоталитарный режим в текущем варианте, он может быть дальше только хуже. Или ещё в какие-то варианты трансформироваться. Это надолго, это серьёзно. Там даже персоналии поменяются, может быть, а это продолжится, как в Казахстане, например, случилось. Система — продолжение советской, просто в новом варианте. Всё те же силовики, их власть. Как её сдвинуть и кем, совершенно непонятно. Нет силы, которая способна это всё изменить. Мы, которые оказались здесь, не знали тех методов, которые против них работают. Нас слишком мало, у нас не было серьёзной поддержки, даже как как в Беларуси. И то им это не помогло, но опять же из-за методов.
— А как вы думаете, почему? Почему не было поддержки хотя бы как в Беларуси?
— Мы как будто сами закуклились в себе и не очень понимаем вообще, что народу интересно. А народу интересны были какие-то простые вещи. Как в нацистской Германии. Народ много чем был недоволен, ждал простых решений, а ему предложили сложные. Сказали: вот вам демократия. А демократия 90-х народу не понравилась, и теперь какое-то отвращение к демократии как таковой.
— Что посоветуете тем, кто ещё только собирается сюда перебраться? К чему им готовиться? Наверно, люди не перестанут сюда приезжать, несмотря ни на что.
— В принципе, к отъезду нужно готовиться, если есть возможность. Бежать, сломя голову, сюда или куда-либо ещё — это, конечно, плохая идея. Когда у тебя нет ничего, тебе, где бы не оказался, объективно всегда тяжело будет. Ты просто не знаешь, что делать, как быть. Нужно хотя бы сориентироваться на местности, найти кого-то, кто объяснит, где деньги поменять, сим-карту купить… Нужно заранее контакты найти, без этого будет трудно. Несмотря на то, что здесь много общего с Россией, и ты не потеряешься в целом, всё равно, другая страна, другой язык, просто сложно поначалу.
Беседовала Виктория Смирнова