Власти Танзании подавляют массовые протесты. Счёт убитым идёт минимум на десятки, а по данным оппозиции, уже на многие сотни. Введён комендантский час, вырублен интернет. Протестующие жгут административные здания. Полиция и спецура пускают слезоточку и стреляют на поражение. Таковы несомненны итоги президентских выборов, официальные результаты которых объявлены вчера. Дорогой ценой держится у власти первая в танзанийской истории женщина-президент.
Эту женщину зовут Самия Сулуху Хасан. Во главе государства она стоит с 2021 года. Когда умер на посту президент Джон Магуфули, и она заступила на правах вице-президента. Национальная избирательная комиссия насчитала ей 97,95%. Ближайшему сопернику отсыпали 0,66%. «Эти цифры не имеют под собой никакой реальной основы, поскольку на самом деле в Танзании не было никаких выборов», – кратко, но ясно констатирует оппозиция.
«Когда речь идёт о безопасности Танзании, нет места спорам. Мы должны использовать все доступные средства, чтобы гарантировать безопасность страны», – ответствовала президент Сулуху. «Безопасностью страны», как известно, такие деятели называют незыблемость собственной власти. О чём с ними не положено спорить. Но спорят. Буквально со смертью.
Президентская партия ЧЧМ (Чама Ча Мапиндузи – Партия революции) учреждена в незапамятном 1977-м и с тех пор не отходит от власти. До того так же бессменно правил ТАНУ (Танзанийский африканский национальный союз). Это единственный в современной Африке пример непрерывного партийного властвования на протяжении 64 лет. Даже ангольское МПЛА и мозамбикский ФРЕЛИМО правят всего-то полвека.
Госпожа Сулуху приняла богатое наследие. И ТАНУ, и ЧЧМ создал Джулис Ньерере – основатель независимой Танзании и афросоциализма уджмаа («братство» в переводе). Когда-то эта идеология смотрелась серьёзно, хотя и опрокинута жизнью. Социалистическая Танзания всухую проиграла XX век соседней капиталистической Кении. Но по крайней мере, было о чём спорить. Ныне уджмаа выветрилась, хотя ритуальные повторения звучат. Наряду с прославлением покойного Ньерере. Духовные скрепы полезны ведь, наряду с наручниками. Сам Ньерере, человек искренний («негр думает танцуя»), в последние свои годы не скрывал печали, глядя на наследников.
ЧЧМ консолидирует правящую «социал-демократическую» бюрократию. И тот один процент почти семидесятимиллионного населения, что держит пятую часть национального дохода – больше, чем беднейшая половина населения страны. Ведущие представители этой группировки ярко проявляются сейчас. Президент Сулуху, вице-президент Филип Мпанго, министр внутренних дел Хамад Масуани, армейский главком генерал Джейкоб Мкунда, генеральный инспектор полиции Камиллус Вамбура руководят подавлением, министр иностранных дел Махмуд Комбо Табит объясняется с миром. Им есть, что защищать и от кого защищаться.
Череда предшественников от Ньерере до Магуфули оставила Сулуху крепкую государственно-административную структуру, включая контрольные и репрессивные органы. Кстати, танзанийская полиция квалифицируется как профессионально эффективная. Преступность, по африканским меркам, низка. Магуфули, подобно Ньерере, был довольно популярен в стране. Поначалу это затронуло преемницу. Но быстро прояснилось: она вполне унаследовала от предшественника жёсткость к оппозиции, но гораздо слабее в инфраструктурных проектах и антикоррупционных мерах.
В Холодной войне века минувшего Танзания примыкала к советскому блоку. Хотя Ньерере держал некоторую дистанцию. Братство уджмаа имело геополитический разрез. Танзания активно участвовала в противоборстве с ЮАР, помогала прокоммунистическому режиму на Сейшельских островах. В нынешнем глобальном противостоянии Дар-эс-Салам тоже… держит дистанцию. И тоже явно ориентирован.
Танзанийские премьеры посещали саммиты «Россия – Африка». При голосовании в ООН 2 марта 2022 года по резолюции, осуждающей РФ за нападение на Украину танзанийская делегация воздержалась. Подобно Китаю, Кубе, Никарагуа, Анголе, ЦАР, Мали… Танзанийская правящая элита принадлежит к той части «глобального Юга», которая принимает заигрывания Москвы. Социально близкие. Корректнее не сказать.
Афросоциалистический режим Ньерере был, конечно, однопартийным. В 1992 году, под влиянием великих мировых перемен, ЧЧМ признала многопартийность. (Ещё раньше начались рыночные преобразования: скоро сорок лет, как танзанийская экономика считается «переходной» – самое удобное положение для партийно-коррупционного хозяйствования.) Выборы проводятся вроде бы альтернативно. На этот раз кандидатов было свыше полутора десятков. Но ни один заведомо не конкурировал с Сулуху.
Реальный лидер танзанийской оппозиции – Тунду Лиссу. Председатель ЧАДЕМА – правоцентристской Партии за демократию и прогресс. Энергичный и харизматичный политик, переживший семнадцать покушений. Непримиримый противник теперешней «мелкой диктатуры» (крупная, надо понимать, была при Ньерере). Лиссу арестован более полугода назад. Обвинён в госизмене, приговорён к смертной казни. Закрыт в тюрьме как заложник. ЧАДЕМА вообще к выборам не допущена. Такие сделаны выводы из электорального процесса пятилетней давности. В 2020 году Лиссу создал немало проблем самому Магуфули.
ООН выражает обеспокоенность, ЕС призывает к прозрачному разбирательству. «Несколько изолированных инцидентов, – успокаивает их министр Комбо Табит. – Силы безопасности действовали очень быстро и решительно, чтобы урегулировать ситуацию». Кто бы сомневался. Тем временем в Кении уже появились танзанийские беженцы от решительного урегулирования.
Протесты продолжаются. Даже набирают ярости. Организующая сила – ЧАДЕМА, публичные лица – Джон Хече, Джон Мнийка, Джон Китока, партийные соратники Лиссу. Люди требуют свободных перевыборов. Велик соблазн включить танзанийские события в мировой контекст «бунта “Поколения Z”». Вместе с Непалом, Мадагаскаром, Марокко, Перу, Бангладеш, да той же соседней Кенией. Но глазами различимы отличия. Недаром в Танзании пока что жёстче всего. По всей сути похоже на прошлый век.
Роман Шанга