Комментарии доставляют!
На мою заметку о новой книжке по истории войны 1812 года поступило за полдня под три сотни комментариев, что само по себе могло бы показаться странным: книга только что вышла, я ее читал, 99% комментаторов — нет, что тут обсуждать? Тем не менее, как обычно в таких случаях, на меня излились фонтаны эмоций и жарких эпитетов. Одному я так ответил на его эскападу:
«Лютый бред». А ведь попроси Вас указать, что именно Вам показалось «лютым бредом» — Вы ведь не сможете. У Вас просто детское неприятие — «уаааа-а, не хачуууу!!!» Обычная реакция на ломку стереотипа. Неприятно сознавать, что под твоим «убеждением» ничего нет, никакого реального подкрепления. «О сколько нам открытий чудных…»
Да, по опыту такого рода «полемик» в ЖЖ я уже давно пришел к выводу, что Пушкин был все-таки чересчур восторженным идеалистом, страшно далеким от народа. «Просвещенья дух», который так радовал поэта «открытьями чудными», в широкой публике вместо восторгов вызывает почти всегда плевки и озлобление. Ну не любят люди эти «чудные открытья»! Сожрать готовы тех, кто их «открывает» для них.
А почему? А потому что в большинстве случаев эти открытья с большей или меньшей силой рушат старые, привычные стереотипы — и публике это больно. Вот та же книга Понасенкова: казалось бы — ну кому какое дело до войны 1812 года? Какая разница, кто там на кого напал — Наполеон на Александра или Александр на Наполеона? Была тогда «народная война» или не было «народной войны»? Людям ипотеку надо выплачивать!
Но нет. У простого инженера, если он, не дай бог, попытался вникнуть в то, о чем говорит Понасенков, просыпается натуральная ЭКЗИСТЕНЦИАЛЬНАЯ ТРЕВОГА. Дело уже не в Наполеоне, на которого инженеру трижды накласть; дело в том, что на его мелком примере инженер с ипотекой «вдруг» понимает, что ему нечем возразить: «убеждение» есть, а реальных фактов в голове, подтверждающих «убеждение» — нет!
И бог бы с ним, с Наполеоном — но пробуждается червячок, вопрошающий: а что если и под всеми остальными «убеждениями», то есть усвоенными когда-то давно стереотипами, ТОЖЕ ничего нет? На чем же тогда, черт возьми, базируется моя картина мира? Неужели всё — туфта, и любой проходящий мимо хлыщ с дурацкой фамилией Понасенков может пинком ноги всю ее опрокинуть?!
Тревога создает ощущение угрозы, а реакция на угрозу у нас приматов — агрессия. Отсюда и возникает, откуда ни возьмись, буйволиное стадо «комментаторов», одержимых одной мыслью — затоптать! Уничтожить! Чтобы духу не было ни от какого «Панасюка»!!
Тут, конечно, еще один вопрос напрашивается: а зачем вообще люди реагируют на таких типов? Проходили бы мимо, да и всё. Подумаешь, «книга вышла!» Какое нам, ипотечникам, дело до Наполеона? Ведь ясно же: прочтешь — расстроишься! Так лучше ж не читать?
Это так. Экзистенциальную тревогу будить не хочется. Но в части населения все ж пока имеет власть другой мощный инстинкт — самосохранения. А он диктует, что не обращать внимание на НОВОЕ — чревато. Приматам свойственно реагировать на новое, честно говоря, всему живому оно свойственно — потому что «новое» может быть потенциально опасным. Или полезным.
Так и живут люди: ипотека велит не читать, остатки ориентировочного рефлекса — читать, экзистенциальная тревога побуждает убить или убежать как можно дальше. Так и живем.
оригинал —
автор — Алексей Рощин