Позвонил старый знакомый:
— Смотри сегодня вечером, меня пригласили на телевидение.
— Старик, я не смотрю телевизор.
— Совсем, — не смог скрыть удивления тот.
— Совсем.
— Счастливый, — ошеломленно вздохнул приятель, — Полностью отошел от политики.
Я хотел сказать ему (но не сказал), что это не я отошел от политики, а она от меня отплыла куда-то в область случайных и необязательных вещей — таких, как старые книжки с картинками, которые я когда-то читал своим детям. Они и сейчас еще пылятся в кладовке зачитанные и затертые, никому не нужные. Мои внуки если и читают (они предпочитают смотреть фильмы-мультфильмы или слушать музыку), так читают прекрасно изданные новые книги на хорошей бумаге, с изумительными цветными иллюстрациями.
Но мне дороги именно старые книжки, изданные еще в старое время, на плохой желтоватой бумаге, потому, что по ним я учился жить. Зря, наверное, учился неправильно: ведь книги лгут и чем лучше книга, тем дальше она от правды жизни.
Ведь что такое правда: родился, если повезет — проживешь сколько там положено, и уйдешь, ничего не изменив под Солнцем, изумленно разводя руками: «И это все? А я-то ждал».
Чего ждал? Смысла, а значит справедливости. Ибо без справедливости нет смысла. Не той справедливости, где от каждого по способностям, а той, что отражает гармонию Вселенной в человеческих отношениях. Той, другое имя которой — любовь, и которой руководствуется Бог.
Самые лучшие книги написаны об этом: в них живут и побеждают великодушные и справедливые люди. Да, им приходится несладко: они страдают и иногда даже гибнут. Но дело их живет. А если не дело, то хотя бы память, передающаяся из поколения в поколение. И настанет день, когда прекрасные юноши и девушки подхватят их идеи и с именем их на устах… Что там еще принято говорить на юбилеях давно почивших героев?
Вот со всей этой романтической лабудой в подкорке мы и выходили в конце 80-ых в политику. Нет, внешне мы были трезвыми и расчетливыми, порой даже циничными политиками. Но в глубине бессознательного все мы — книжные люди прошлого века — оставались доверчивыми детьми, верящими в глобальную справедливость.
Возьмите труд посмотреть старую хронику 70 — 80 годов прошлого века..Вглядитесь в лица. И сравните с нынешними (особенно с нынешней номенклатурой). Пионерский лагерь и серпентарий.
Я вовсе не хочу сказать, что одни хорошие, а другие плохие. Что хорошего в наивности? И что плохого в гибком позвоночнике, скользкой чешуе и острых ядовитых зубах?
А сколько в гадах настоящей грации — завораживающей и опасной. Выскользнет из неумелой руки, изогнется и вопьется ядовитыми зубами в запястье. И правильно — не зевай!
Да ведь и сама история демонстрирует, что в ней остаются преимущественно опаснейшие из гадов: от сумасшедшего Александра Македонского до так окончательно и не протрезвевшего Бориса Николаевича. Относительно последнего даже и сомнений никаких нет, его музей уже признавался лучшим в Европе. Он обязательно останется в истории, как образцовый разрушитель. Российский Герострат.
Кстати, и нынешний бессменный гарант, безусловно обеспечил себе место в лиге бессмертных. Не нравится он вам? Вам и Иван Грозный, поди, не нравится. По секрету, и мне не очень.
А Наполеон, расстреливавший парижан на улицах столицы, казнивший пленных тысячами и, в конечном счете, проигравший все войны, заслуженно живет в памяти человечества? «Кодекс Наполеона», — скажете. Так не он его создавал, а Франсуа Тронше, Жан Порталис и другие юристы. Но кто, кроме специалистов, помнит их имена. А вот корсиканского мясника знают все.
Так что нам — книжным людям прошлого века с лицами простоватых детишек — по большому историческому счету и ловить-то было нечего. Романтиков в политике ели, едят и есть будут. Или кусать в ногу острыми ядовитыми зубами: «Примешь ты смерть от коня своего». Нормальные человеческие эмоции и власть несовместимы. Не знаю, как вы, а я выбираю эмоции.
Зацикленность российской интеллигенции на политике не удивительна: мы живем в стране, где государственная иерархия во многом подменяет собой общество.
Деревенские бабы, сидя на завалинках, веками перемывали кости соседям. Завалинок уже нет (сгинули вместе с российской деревней), соседи по многоквартирным домам — неведомые нам люди, а поговорить хочется. Слава богу, появился интернет и мы можем взахлеб пообсуждать политику, точнее то, что обыватель в свое простоте политикой именует: кого назначили, кого сняли, кого посадили, кого выпустили. Ну и как апофеоз: пойдем ли мы с вами на очередную протестную прогулку по Москве.
Спуск пара из перегретого котла необходим, это аксиома. Но как будто мы не знаем, что реальная политика это деньги, деньги и еще раз деньги, на страже которых стоит здоровенный детина с дубиной (обычной или ядерной — не суть).
А как же общественное мнение?
А общественное мнение это тоже деньги, деньги и еще раз деньги. И только когда денег нет (даже для оплаты услуг ражего детины с дубиной), нет мяса, молока, мыла, спичек и прочих предметов первой необходимости … вот тогда, с криками «Долой!» в дело вступает внезапно освободившееся общественное мнение.
Вот тогда и только тогда рядовой обыватель на мгновение становится субъектом политики, чтобы уже в следующее мгновение снова превратится в ее объект.
Пока до этого не дошло (вдруг пронесет), вменяемый самодостаточный человек может спокойно отнести политику в кладовку, где она будет пылиться вместе со старыми пожелтевшими книжками.
— Нет, но ты можешь меня посмотреть? — обижается приятель.
— Ладно.
Личные отношения еще остаются. Это то, что в большинстве случаев нам удается сохранить. И не в кладовке, а в душе.
оригинал — https://www.facebook.com/ivkonstant/posts/1551947734872419
автор — Илья Константинов