100 лет назад прозорливые умы считали, что в горниле кровавых испытаний Первой мировой войны выковывается будущее единство объединенной Европы. Они требовали создания единой организации, которая управляла бы экономикой, финансами и другими сферами жизни стран Антанты. Но на практике, увы, первые очертания Европейского союза начали складываться лишь после Второй мировой войны, спустя еще три-четыре десятка лет.
Парижская газета «Фигаро», №187 от 6 июля 1915 года, перевод с французского:
«Организация
Настоящее лицо этой войны только сейчас начинает прорисовываться. Она потребует неимоверных и мучительных усилий со стороны коалиции государств, поставивших целью покончить с немецкой гегемонией.
Германия долго готовилась к войне: она сумела объединить все общество и одним рывком бросить его в назначенный час на остальной мир. Для того чтобы сдержать немецкую машину, а затем и разгромить ее, необходима еще более широкая и полноценная, сильная «организация»…
Надо раз и навсегда, на столетия вперед, преподать окончательный урок триумфа правды и справедливости над грубой силой, а для этого нужно, чтобы нынешнее поколение отдало все, что оно может дать, тем самым выполнив долг, который на него возложен…
Необходимо организовываться. Коалиция европейских держав должна создать свой управленческий центр и выработать правила функционирования. После того как каждый, если позволительно так сказать, поодиночке потерпел поражение, храбро при этом сражаясь, настало время подчинить разрозненные усилия и воли единому мышлению — общему разуму, выражающему волю всех…
Италия, имеющая свои особые обязанности, прекрасно поняла, что она может быть эффективной только в том случае, если ее участие будет полностью следовать общей логике поведения. Она настаивает, чтобы отныне все страны действовали методично и стратегически, а также, чтобы все действия коалиции были строго согласованы… Единство командования, в основе которого должно лежать согласие военных лидеров или их представителей, просто необходимо. Его реализацию ни в коем случае нельзя откладывать.
То же касается и объединения усилий в рамках промышленной войны — войны снаряжения, оружия и припасов. Ничто здесь не должно быть пущено на самотек, притом не только на территории той или иной страны, но и на громадных просторах всех держав-союзниц и их рынков, европейских или удаленных от континента, где идут производство, строительство и обмен товарами. Сейчас уже можно наблюдать смутные очертания той мощнейшей волны, которая поднимается в разных точках планеты с целью раздавить Германию.
Если бы между странами-союзницами были подписаны соглашения, по которым каждая из них, с учетом своих ресурсов, возможностей и особых характеристик, должна была поставлять необходимые продукты и технику во имя общей борьбы, то эта всеобщая мобилизация сил привнесла бы в промышленное производство дисциплину, подобную дисциплине военной.
Само собой разумеется, что такой подход не может быть реализован без общей финансовой организации. На самом деле, она уже существует. Ее нужно заставить функционировать на виду у всего мира, притом как при помощи инклюзивных, так и с использованием эксклюзивных мер: «Кто не с нами, тот против нас». Союзные державы должны объединить свое влияние и создать единую финансовую мощь. Эта мощь, в каком-то смысле, должна соединить разрозненные ресурсы в единую сумму так, чтобы ни один луидор, ни один чек, на котором не стоит штемпеля стран-союзниц, дающего ему всю полноту его ценности, не смог бы быть в ходу на просторах земного шара.
Наконец, такая же концентрация сил и воли должна быть предпринята на дипломатической арене… А что еще нужно для этого? Общая воля, рождающаяся из союза воли каждого, всеобщая дисциплина. Одним словом, необходима организация, приходящая на смену импровизации.
Даже если использовать более гибкие и свободные меры, победа нам обеспечена; но насколько более решительной и скорой она будет, если мы все сумеем пожертвовать своими частными предпочтениями и сиюминутными интересами! Дружеская симпатия и чувство верности, которые сближают и объединяют воющие народы, способны на такие жертвы. Чего стоят частные чувства и суждения, когда речь идет о всеобщем спасении?
Габриель Аното, член Французской академии».
