Так сложилось, что уже неделю я брожу по старым городам Европы. Мне не по себе. Эти чужие, вросшие в землю дома, красно-коричневые крыши, эти кварталы, площади, целые города стоят по 400, по 600 или более того лет.
У нас всё — времянки. Не найти гражданской архитектуры такой же давности, кроме церквей, монастырей и десятка царских дворцов. Все смыло временем, потрясениями, войнами, или просто делалось наспех, быстрее, чтобы что-то там сколотить и заработать. а потом уйти в лучший из миров. Десяток серебряных ложек от прадедушки — сундук сокровищ.
Что ж, все продолжается. Почти всё, что настроили за четверть века, почти все конструкции временны, окно в окно, будут сноситься, кто через пяток лет, а кто — через пару десятилетий. Многоквартирные дома, как говорят чехи — панеляки. Строятся под неизбежный будущий снос.
Собственность будет делиться и переделываться многократно. потому что основания нет. Из 1000 первых собственников России сегодня в списке через десять лет не останется и половины. За 25 последних лет пробежало пять Россий. Каждые пять лет страна была другая, хотя и та же самая.
Пока народ не решит сам за себя, что строится надолго, с удовольствием, что хватит обезьянничать, кусочничать, к кому-то прислоняться, пытаясь укусить, что делаем не наспех, а для многих поколений, не заборы, не времянки строим, а «по лучшим стандартам» — до тех пор нас, как порожний вагон, будет метать из стороны в сторону, заносить на поворотах, а то и выносить куда-то с рельс.
Все вместе мы- тяжелые люди, с тяжелым, кусочным характером, простым мышлением. Поэтому и государство — наше, простое, деревянное. бесхитростное, как патрульный с улицы. Либо подражает барину, либо кричит, что Ванька лучше всех, и громит барский дом. «Креативный класс» здесь ничего не сделает, если он — 10% населения.
Времянки.
Строили Фонд национального благосостояния для будущих поколений. Возводили Резервный фонд. В результате в них кто только не пытается залезть.
Строили пенсионную реформу. Получили что-то, бесконечно перестраиваемое, перекраиваемое, перекрашиваемое.
Финансовый рынок перелицовываем, а сейчас, кажется, перешли к его потрошению.
Сначала со всем тщанием вырастили офшорную экономику, потом рубим ее.
Приватизировали, мельчили собственность, чтобы опять собрать ее в большие кулаки.
Выпустили, как лошадей на свободу, малых предпринимателей, чтобы умерли они где-то там в степях без кредита, от налогов, от безумного процента, от визитов тех, кто в форме.
И так без конца, и так во всем, от великой конституции до малой институции, ибо природой заведено, что должны мы быстро и эффективно стирать в труху все то, что настроили сами.
Если бы я пытался сформулировать «российскую мечту», то сказал бы. что пространство страны не должно больше покрываться времянками, сколоченными наспех структурами, в которые заталкивается и проходит жизнь.
оригинал —
автор — Яков Миркин