Пять лет назад, 18 августа 2014 года Алексей Биленко увез больного отца из родного города – они спасались от оккупантов. Ехали трудно, путь до Киева занял два дня. Пробивались через Мариуполь, прочие дороги из Донецка были перекрыты – шли активные боевые действия. За Широким попали под обстрел – по трассе били русские «Грады». Кое как прорвались, но уже в Киеве, 1 сентября 2014 г. отца не стало – оторвался тромб. Перенесенные ранее инсульт и полученный в дороге инфаркт дали о себе знать…
Алексей прислал мне его воспоминания в надежде, что мы встречались. Нет, не встречались. И все же общего было много.
Итак, Анатолий Андреевич Биленко родился в 1949-м, тремя годами раньше меня. Увы, теперь уже я старше его… Мы жили в разных районах Донецка, имели разный круг знакомых и общения, иные интересы, разделяла и существенная в юности разница в возрасте. Так что не пересекались, хотя, возможно, и виделись. Но поскольку жили в одной стране, в одно время, в одном городе, мало того, имелось много иных совпадений, то параллели были неизбежны. Удивляет лишь, что их так много и столь синхронных, что к нам более применимо выражение «биои параллелои», чем к героям Плутарха.
Мы оба учились в Донецком университете, в группе «радиофизика и электроника» (Анатолий – в первом наборе). Оба работали в закрытом институте НИИКА и даже над одной темой. Оба служили в армии, причем в одном подмосковном городе и тоже в одно время. Нашлись и общие знакомые – несколько моих коллег по группе также работали в том институте, в отделе Анатолия, под его началом.
Юные годы пропустим (Анатолий писал обстоятельно и с подробностями), ибо не так уж важно для тех, кому не посчастливилось родиться и вырасти в Донецке, знать, кто в какой школе учился, когда ее окончил, с какими девушками встречался, чью музыку слушал. Перейдем к делам взрослым.
В октябре 1971 г., окончив ДонГУ, Анатолий попал в армию (после ВУЗа тогда забирали на год) в милитаризованный город Щелково, сплошь забитый воинскими частями. А в ноябре туда попал и я – после харьковской учебки. Он служил в части, на территории которой помимо всего прочего располагались станции слежения спутниковой связи со всей сопутствующей инфраструктурой, в общем, занимался космосом. Я тоже имел отношение к высоким сферам – наша часть была центральной в системе подразделений, тянувших энергию к «точкам», которыми утыкали всю страну, то бишь к ШПУ МБР, шахтным пусковым установкам межконтинентальных баллистических ракет.
СССР тогда выходил на ракетный паритет с Америкой, и размах строительства был колоссальным. Уже к 1968 году на земляных работах по строительству ШПУ выдали на-гора 120 млн. кубометров! Для сравнения: на Красноярской ГЭС – пять млн. кубов, на Днепрогэсе около трех. В строительстве и вводе в эксплуатацию ракетных комплексов были заняты 650 тысяч рабочих, ученых, военных и к 1969 году они построили 940 шахт для «сотки», УР-100. Это «легкая» 50-тонная ракета.
При мне добавилось еще пятьдесят «точек». Отделения нашей части работали в Костромской, Ивановской, Тверской областях, стояли в Ярославле, во Владимире и в Ростове Великом – прямо в музее древностей, в кельях монастыря. Поистине «золотое кольцо» ракет, особенно если учесть их стоимость! А в хакасской тайге вокруг Ужура мы обустраивали шахты мощных (184 тонны) Р-36. Между прочим, это бабушка знаменитой «Сатаны».
Ну а чтобы отслеживать пуски американских ракет, дабы не упустить время нанесения «удара возмездия», после чего историю Земли пришлось бы начинать заново, требовалась группировка спутников, связью с которыми и занималась в/ч Анатолия. Он затем и в НИИКА космической связью занимался.
В общем, мы ковали ракетный щит родины, а если начистоту, то оттачивали ее меч. Что любопытно и даже характерно, губа (гауптвахта) частей, дислоцированных в Щелково, располагалась в Звездном городке! В связи с ней я там и побывал. Нет, не сидел, просто забирал нашего солдатика. Но вполне мог и сесть – из-за Терешковой. Было такое дело и после той неожиданной встречи негативное отношение к этой даме усилилось…
Служили мы в исторических авиа-ракетно-космических местах! Вон, за тем лесом, распростерся Чкаловский аэродром, с которого улетали папанинцы, Чкалов, Громов, а Буковского увозили менять на Корвалана. Отсюда и Гагарин ушел в последний полет. Рядом, рукой подать, Калининград, ранее Подлипки, ныне Королев, советская ракетная Мекка. 67% его тружеников имеют высшее образование! Там и ЦНИИМАШ (бывший НИИ-88, головной институт по жидкостным МБР) и НПО «Энергия» (королевское ОКБ-1), и ЦУП – центр управления полетами, и КБ Химмаш им. Исаева, и корпорация тактических ракет – и даже «Королевский районный суд». Так написано на его печати…
Уж такая была страна, поэтому продолжим наши параллели. Как и Анатолий, я ни разу не держал в руках автомата, как и его друг, воспоминания которого он цитирует в своей книге, побывал по армейским делам в Сибири. Но если тому в его долгом и дальнем анабазисе пришлось добираться на реку Лену много дней, поездами и пароходами, с приключениями, везя наполовину разворованный еще отправителем, то есть родной частью, как потом оказалось, груз, то в нашем случае Родина настолько спешила, что послала в Хакассию специальный самолет. С того же Чкаловского аэродрома.
В этой самой Хакассии (а там все потомственные охотники) наши орлы тянули энергию к очередной «точке», а по выходным выбирались из тайги в сельский клуб на танцы. И как-то повздорили с местными из-за девиц. Слово за слово, и «…когда гражданские открыли огонь, личный состав части рассеялся по тайге». Цитирую одного из героев сражения. Пришлось высылать самолет и выводить личный состав из тайги. Инцидент чуть было не сказался на сроках ввода в строй ШПУ. Вот от чего порой зависит оборона великой страны – от драки на деревенских танцульках!
Вы спросите, почему к операции спасения не привлекли местные военные части? Не проще ли? Да потому что информация пошла бы наверх, грянул бы жуткий скандал и полетели многие головы. Нет, нет, мусор следовало срочно замести под собственный ковер, и посторонних привлекать никак нельзя было! Следует заметить, что в мемуарах Анатолия также хватает подобных колоритных и веселых с расстояния в десятки лет эпизодов, что не удивительно. Страна, повторю, была такая, и все мы тогда жили параллельно. Каковые параллели прослеживаются и поныне. Оттого-то упомянутый друг Анатолия, побывавший в той экспедиции Якутске и даже дальше, Илья Моисеевич Резник, живет ныне неподалеку от меня, в Нью-Джерси.
После армии Анатолий работал в донецком НИИКА, научно-исследовательском институте комплексной автоматизации, с момента основания оного в 1974 году. Туда и я попал по распределению через четыре года. Уже по названию института знающий человек мог судить о принадлежности конторы и даже догадаться о ее министерстве. Там Анатолий занимался СВЧ-электроникой, как и полагается радиофизику-эсвэчисту, будучи же человеком одаренным, успешно разрабатывал интересные системы и конструкции, в общем, занимался своим делом. Меня же снова приставили к ракетам, пусть на этот раз и к небольшим, авиационным класса «воздух-воздух». Наш отдел разрабатывал для них системы управления, а я вылавливал схемотехнические ошибки. Дел хватало…
Но если Анатолий проработал в НИИКА 22 года, став начальником отдела 220, одного из главных, то я не выдержал и года. Дело в том, что институт являлся головным в СССР по созданию средств и комплексов радиоэлектронного подавления, и это мне аукнулось – недавнего выпускника поставили на компоновку системы РЭБЗ авианосного соединения! РЭБЗ это радиоэлектронная борьба и защита, дело в наше время чрезвычайно важное, но весьма масштабное, особенно в масштабах авианосного соединения. О составе коего я имел смутное представление, как и многом ином. Пришлось начинать с военно-морских азов, а затем уже пристегивать к ним электронику и подбирать состав оборудования, как для самого авианосца, так и для эсминцев и БПК его боевого охранения.
Увы, когда я представил нашим снабженцам перечень более-менее приличного оборудования, они сообщили, что такового катастрофически не хватает, к тому же оно еще не доведено до ума. А то, что предложили взамен, произвели в 60-х и оно безнадежно устарело. Поэтому я решил вырваться на волю (еще и потому, что зарплата в 115 рублей не устраивала) и добился-таки открепления, хотя начальник режима смеялся поначалу, мол, ничего у тебя, парень, не выйдет. Вышло. Правда, пришлось дойти до заместителя министра. Кажется, это был редчайший, если не единственный случай в той системе.
Тут следует заметить, что кроме наших параллелей имелись и перпендикуляры. Анатолия, судя по воспоминаниям, увлекала его работа и на режим НИИКА он особого внимания не обращал. Хотя имел неприятности по поводу несоблюдения оного. Мне же там было душно и тесно, номерной аквариум угнетал, хотелось на волю. И все-таки параллели продолжились.
Авианосное знамя, брошенное мной, лет через десять подхватил Анатолий. Тему авианосного РЭП (радиоэлектронное противодействие) продолжили, и ею занимался 110-й отдел. В итоге она вылилась в заказ «Копье-1» и было это копье предназначено для строящегося в Николаеве ТАВКР «Адмирал Кузнецов». ТАВКР это тяжелый авианесущий крейсер. Будучи оснащен ракетами, он не являлся чистым авианосцем. Главной причиной такой классификации стала конвенция Монтрё, согласно которой проход авианосцев через Босфор и Дарданеллы запрещен. Так вот, однажды (уже после спуска «Кузнецова» на воду в 1985 г.) Анатолий ездил в командировку в Николаев для решения оперативных вопросов по установке упомянутого комплекса. Надо, однако, заметить, что ничего хорошего из всего этого не получилось – ни из «Кузи» (он так и не стал хоть более-менее приличным авианосцем), ни из донецкой системы РЭБЗ. Так она толком и не заработала, электроника вообще была ахиллесовой пятой советских конструкций.
После НИИКА я пошел в наладку и это были лучшие годы в моей жизни. Работал на многих десятках заводов и фабрик, институтов и лабораторий. Стал классным наладчиком широкого профиля, директором, попутно руководил центром обучения, в который приезжали наладчики со всего СССР, читал лекции. Анатолий же в это время стал кандидатом наук, разрабатывал СВЧ-системы и тоже продвигался по служебной лестнице.
Оказалось, что имелись и общие знакомые. Уже после меня в НИИКА пришли мои товарищи по университетской группе, о которых вспоминает Анатолий: Иван Конох и Надежда Худик (девичья фамилия Шамес). С Иваном мы дружили, его распределили во фрязинский «Исток» (Фрязино – крупнейший в России центр СВЧ электроники), но затем он вернулся в Донецк. К сожалению, рано умер, еще в начале двухтысячных. Помню и некоторых других людей из НИИКА, о которых пишет Анатолий в своей автобиографической книге «Муки и радости». Написана она хорошо и читать ее интересно, ибо, как видите, обнаружилось много общего в наших судьбах, да и много нового из старого довелось узнать.
Но после крушения СССР и обретения независимости многое менялось в Украине и к этому приходилось приспосабливаться. Быстро стало очевидно, что заводам уже не до станков с программным управлением и роботов, которыми я занимался. Терял заказы и НИИКА. Сложное было время, недаром Конфуций предостерегал: «Не дай вам бог жить в эпоху перемен!» А с другой стороны, интересное было время, открывающее новые горизонты и бросающее вызов вашим возможностям и способностям. Со станков я переключился на лабораторную технику, устанавливал и налаживал атомные спектрометры, хроматографы и тому подобное классное оборудование, что было не менее увлекательно. Анатолий тоже сменил род деятельности. В 1994 г. он покинул институт, в котором проработал двадцать лет, и занялся мобильной телефонией и широкополосным интернетом.
Сходство судеб проявилось и в том, что оба мы побывали в Германии (я в 1976-м, он в 1995-м) и в США – тут уже он опередил меня, посетив Штаты в 1995-м. Ездил по службе, знакомился с разработками «Моторолы». И в том сходство, что оба считали СССР империей зла и опасались его возрождения, ибо не произошла декоммунизация с люстрацией. И в том еще, что оба не приняли оккупацию Донецка, после которой заправлять там стали иные Моторолы…
Анатолия Андреевича Биленко с полным правом можно считать еще одной жертвой российской агрессии. Не будь путинского нападения, скорее всего, этот достойный и талантливый человек был бы еще жив – что такое 70 лет в наше время?! Пока позволяло здоровье, он ходил в горные походы на Кавказ или сплавлялся по рекам, сама его книга свидетельствует о том, что своему интеллекту он не давал отдыха, а это уже стимул к долгой жизни. Но не в Донецке.
Что ж, хорошо уже то, что такие люди рождаются. Мы не атланты, которые держат небо на своих плечах, но и не даем ему просесть слишком низко. Мир его праху и спасибо его сыну, который помнит об отце, дав и мне возможность вспомнить о родине и о молодости.
Юрий Кирпичев